— Ея муж! Разве этот ребенок замужем?

— Она совсем не ребенок; она давно замужем, а господин, который сидит с ней рядом, — ея муж.

— У ней есть дети?

— Понятно! Семь с половиной!

— Что за чепуха!

— Нисколько, это — сущая истина. Она мне сама сказала.

— Но как же… семь с половиной… при чем тут половина?

— Это от перваго брака… Пасынок всегда считается за половину.

— От перваго брака? Разве она уже была замужем?

— Еще бы! три раза, это ея четвертый муж.

— Не верю ни одному слову! невозможность очевидна. Этот мальчик ея брат?

— Нет, это ея самый младший сын. Он моложе, чем выглядит: ему всего 11 1/2 лет.

— Все это положительно абсурд! А впрочем, дело представляется совершенно ясным: они сразу поняли, кого имеют перед собою, и дурачили тебя для собственнаго развлечения. Я очень рад, что остался в стороне во всей этой комедии; по крайней мере, они не имеют оснований предполагать, что оба мы из одного и того же теста. Они еще долго пробудут здесь?

— Нет, перед обедом они уже уезжают.

— Я знаю одного человека, который сердечно рад этому. Откуда ты знаешь это? Ты их, вероятно, спросил об этом?

— Нет, в начале я только спросил об их планах вообще и они мне тогда сказали, что хотели бы остаться здесь еще неделю и предпринять прогулки по окрестностям. Но в конце нашего разговора я им дал понять, что мы с тобой не прочь сопровождать их в этих прогулках и предложил сейчас же привести тебя и представить им. Но они как будто колебались одну минуту, а потом спросили: может быть, ты из того же учреждения, откуда и я? Когда я подтвердил это, то они заметили, что предполагали другое и выразили желание немедленно отправиться в Сибирь навестить одного своего больного родственника.

— Это — диплом твоей глупости! До таких способов никто еще никогда не доходил. Если ты умрешь раньше меня, то я обещаю соорудить тебе памятник из ослиных голов вышиною в Страсбургский собор. Так они интересовались узнать, из того же-ли я учреждения, откуда и ты? Какое учреждение они подразумевали?

— Я не знаю; мне не пришло в голову спросить их об этом.

— За то я знаю! Они подразумевали сумасшедший дом, колонию для умалишенных. И теперь они обоих нас считают за помешанных. Вот видишь, что ты наделал! И тебе не стыдно?

— А чего же мне стыдиться? Душа моя не помышляла ни о чем злом… В чем мой грех? Это очень милые люди и я им, кажется, очень понравился.

Гаррис сделал еще несколько резких замечаний, а затем удалился к себе в номер, с целью, как он сказал, разломать там в дребезги все столы и стулья. У него удивительно холерический темперамент: самая малость выводит его из себя.

Перед молодой дамой я попал в просак, но, одурачив Гарриса, я отомстил за себя. Всегда нужно как можно скорей сорвать на ком-нибудь сердце, — иначе раненое место заживает слишком медленно.