– Я бы сказала, рассерженная, – кивнула Фернандес. – В самом разгаре свидания с вами она вспоминает кого‑то другого. «Тип»… Похоже, она в эту минуту кому‑то мстит.

– Не знаю… – неуверенно сказал Сандерс. – Мередит любит потрепаться, она всегда в такие минуты о ком‑то вспоминает. О прежних парнях, там… Она не из тех, кого можно назвать романтической особой.

Он живо припомнил, как однажды они после утомительных упражнений лежали вдвоем на постели в его квартире и отдыхали… Был воскресный вечер, с улицы доносились голоса детей… Сандерс поглаживал Мередит по бедрам, ощущая под пальцами капельки пота, и в эту трогательную минуту она сказала: «Знаешь, я однажды встречалась с парнем из Норвегии, так у него был кривой член – ну, совсем как сабля; выгнут в сторону, и он…» – «Господи, Мередит…» – «А что ж тут такого? Правда, он и на самом деле был…» – «Давай только не сейчас!»

И когда случалось что‑нибудь подобное, она вздыхала, будто ей претила его обостренная чувствительность, и спрашивала: «И почему парни всегда хотят думать, будто они были первыми?» – «Да нет же, – отвечал он ей. – Мы понимаем, что не первые… Но просто иногда такие разговоры неуместны, понимаешь?»

И она снова вздыхала.

– Ладно, пусть для нее привычное дело – обсуждать интимные вопросы, – сказала Фернандес. – Пусть она такая открытая натура или ей на все плевать. Но о ком же она говорила тогда?

– Не знаю, Луиза, – покачал головой Сандерс.

– Она говорила, что не любит, когда он ее касается, таким тоном, будто… будто у нее нет выбора. И упоминает дурацкие очки. – Она взглянула на Мередит, которая неторопливо жевала, сидя рядом с Гарвином. – Может, он?

– Не думаю…

– А почему бы, собственно, и нет?

– Все говорят, что это не так, что Боб с ней не спит.

– Все могут и ошибаться.

– Это было бы кровосмешение, – покачал головой Сандерс.

– Может быть, вы и правы…

Принесли заказанный обед. Сандерс склонился над своими спагетти «путтанеска», выковыривая оттуда сливки. Он не чувствовал голода. Зато Фернандес, сидя рядом с ним, уписывала за обе щеки – они заказали себе одно и то же.

Сандерс смотрел на людей из «Конли‑Уайт». Николс поднял рулончик фотопленки. Слайды, догадался Сандерс. Интересно, что там заснято? Полукруглые очки для чтения торчали у Николса на носу. Сидевший рядом с ним Конли посмотрел на часы и что‑то сказал. Остальные кивнули. Конли взглянул на Джонсон и снова вернулся к своим бумагам.

Сандерс услышал обрывок фразы, сказанной Дейли:

– …есть эти цифры?

– Да, они здесь, – подтвердил Конли, показывая рулончик.

– Очень вкусно, – сказала Фернандес. – Ешьте, a то остынет.

– Ладно. – Сандерс отправил в рот немного макарон, но, не почувствовав никакого вкуса, положил вилку. Фернандес промокнула салфеткой подбородок:

– Знаете, а вы так толком и не объяснили мне, почему вы тогда дали задний ход на самом интересном месте.

– Мой друг Макс Дорфман говорит, что я с самого начала так собирался сделать.

– Ну и дела! – сказала адвокатесса.

– Вы тоже так считаете?

– Не знаю… Я просто хотела бы знать, что вы чувствовали в тот момент. Ну… когда передумали…

Сандерс пожал плечами.

– Просто расхотелось.