Кто‑то пытался к нему пробиться…

Один из последних звонков был, очевидно, произведен через коммутатор, потому что в трубке послышался певучий женский голос: «Извините, никто не отвечает. Не хотите ли оставить сообщение?» – а затем мужской голос, ответивший: «Нет». И щелчок.

Сандерс прокрутил запись снова, прислушиваясь к этому «Нет».

Что‑то это ему напоминало. Говорил явно иностранец, но Сандерсу определенно был знаком голос говорившего.

Сандерс прослушал запись несколько раз подряд, но так и не смог определить, кто говорил.

На минуту ему показалось, что мужчина колебался, ответить или нет. Или просто торопился? Разобрать было невозможно.

«Не хотите ли оставить сообщение?» – «Нет».

Наконец Сандерс сдался, перемотал пленку и поднялся наверх, в свой кабинет. Факсов не поступало, а экран компьютера оставался слепым: сообщений от «Эфренда» не поступало.

Он прочитал бумаги, переданные ему Босаком: это был один листок – записка, адресованная Гарвину и содержащая сведения о некоторых сотрудниках, работавший в Купертино, чьи имена были вымараны. Здесь же была ксерокопия чека, выписанного на «НЗ Профессиональные Услуги» и подписанного лично Гарвином.

Вскоре после часа ночи Сандерс пошел в ванную и принял душ. Воду он пустил погорячее и, держа лицо вплотную к сетке, чувствовал, как сильные струи секут кожу. За шумом воды он чуть не прослушал телефонный звонок. Наспех схватив полотенце, он понесся в спальню.

– Алло?

В трубке послышалось знакомое шипение, и мужской голос произнес:

– Мистера Сандерса, пожалуйста.

– Сандерс слушает.

– Мистер Сандерс, сэр, – сказал голос. – Не знаю, помните ли вы меня… Мое имя Мохаммед Джафар.

Часть четвертая

ЧЕТВЕРГ

Утро было ясным. Сандерс успел на ранний паром и был у себя на работе уже в восемь. Проходя мимо дежурного на первом этаже, он увидел объявление: «Главный конференц‑зал занят». В какой‑то момент его вдруг прошиб ледяной пот при мысли, что он опять почему‑то перепутал время начала совещания, и он заторопился к конференц‑залу. Но, к счастью, это Гарвин собрал представителей «Конли‑Уайт» и что‑то неторопливо им говорил. Слушая его, гости согласно кивали головами. Затем Гарвин закончил говорить и предоставил слово Стефани Каплан, которая немедленно пустилась в рассуждения о финансах, иллюстрируя свое выступление показом слайдов. Гарвин же вышел из конференц‑зала и со свирепым выражением лица заторопился в экспресс‑бар, находящийся в другом конце коридора, даже не обратив внимания на Сандерса.

Сандерс пошел было к лестнице, но остановился, услышав голос Фила Блэкберна:

– А мне кажется, что я имею право опротестовать подобное решение.

– Черта с два, – зло отвечал ему Гарвин. – У тебя вообще больше нет никаких прав.

Сандерс сделал несколько шагов к экспресс‑бару. Отсюда, с противоположной стороны холла, он мог заглянуть вовнутрь бара. Блэкберн и Гарвин разговаривали, стоя около автоматической кофеварки.

– Но это же нечестно! – возопил Блэкберн.

– Поговори еще! – огрызнулся Гарвин. – Она назвала им источник своей информации, ты, козел!

– Но, Боб, вы же сами мне сказали…

– Что я тебе сказал? – перебил его Гарвин, сузив глаза.

– Вы велели мне что‑нибудь сделать, надавить на Сандерса!

– Это верно, Фил.