— Ты думаешь, мы правильно поступаем? — тихо спросила Дел.

Я пожал плечами.

— Не знаю. По-моему, выбирать нам не приходится.

Она вздохнула.

— Наверное ты прав.

Я постарался вложить в голос хоть толику оптимизма.

— Кроме того, подумай о странах, которые мы увидим, о людях, которых мы встретим. О новых приключениях.

Дел покосилась на меня.

— Вот все это тебя никогда не интересовало.

Я прижал руку к сердцу и оскорбился:

— Ты просто ранишь мои чувства. Ты высказываешь обо мне совершенно четкое суждение и категорически отказываешься предположить, что можешь ошибаться.

Дел фыркнула.

— Я тебя слишком хорошо знаю.

Еще немного подразнив друг друга, мы погрузились в неловкое молчание. Корабль скрипел, качался и терся о причал. С твердой землей его соединяла только широкая деревянная доска и он нетерпеливо ожидал рассвета, когда и мы с Дел поднимемся на борт.

Я яростно поскреб шрамы песчаного тигра почерневшим ногтем большого пальца.

— Посмотри на это с другой стороны — у нас появляется шанс начать все сначала.

— Тебе это не понравится, — отрезала она.

Я воинственно выгнул бровь.

— А почему ты так уверена?

— Уверена. Ты слишком долго был Песчаным Тигром, а теперь тебе придется жить анонимно.

— Ано… как?

Дел улыбнулась.

— Это когда никто не знает, кто ты.

— Аиды, какая разница? Я был шишкой и джихади. И то, и другое принесло мне одни неприятности, — и в результате я стал борджуни — только вслух я это не сказал.

Дел посмотрела мне в лицо и на секунду сжала мой локоть.

— Прости, Тигр. Хотела бы я, чтобы все было по-другому.

Я равнодушно пожал плечами.

— Акиви уже пролили… Да и вообще, Дел, я сам сделал этот выбор. Никто не держал нож у моей спины и не приказывал разбить круг. Я пересек

линию по своей воле. И никто не сможет отрицать, что мой план не сработал.

Она отвернулась и тихо подтвердила:

— Сработал.

— И кроме того… — продолжил я, но не закончил.

Дел подождала, потом мягко напомнила:

— Кроме того что?

— Это не дом. Уже не дом. Это не тот Юг… — я замолчал и задумался.

— А может и тот, просто я не могу жить так дальше. Раньше, когда мы только вернулись с Севера, до Искандара, мне было хорошо. Я чувствовал себя дома. А потом был Искандар, и старый хустафа бросал песок, а потом Аббу и Сабра, и все остальные… — я вздохнул. — Я не мессия. Идея пришла мне в голову случайно. Может что-то получится, а может и нет, эти каналы с водой. До этого мог додуматься каждый, но получилось так, что именно я, — я пожал плечами. — И теперь все встало на свои места. Джихади это не божественный посланец и не святой… он — избитый и уставший танцор меча, который никогда уже не сможет войти в настоящий круг… — я резко замолчал, пристально вглядываясь в расплывчатые контуры корабля, качавшегося в полутьме на волнах. — Кроме того, ты потеряла больше, — добавил я, когда справился с голосом. — Ты снова лишилась Джамайла.

— Да, — тихо сказала она.

— И своей яватмы.

— И ты, — парировала она.

Я покачал головой.

— Меч никогда не значил для меня так много, как для тебя. Ты прекрасно знаешь это, баска.

Она слепо смотрела на корабль, потом молча повернулась и ушла. Я не стал ее останавливать — иногда от этого человеку только хуже.