– В таком случае мы окажемся лишними.

13

Адамс протянул бумагу Севилле, тот внимательно прочитал ее, потом сложил вчетверо и спрятал в бумажник. Адамс взглянул на часы.

– С минуты на минуту они будут здесь. – И добавил: – Когда мы высаживались только что, я но видел в бассейне вашей дельфинки. Это дельфинка, да? Не возникнет ли осложнений с Би?

– Некоторые трудности, конечно, будут, – сказал Севилла. – У вас хорошая память. Би не выносит присутствия другой самки поблизости от Фа, но в данном случае не думаю, что произойдет серьезное столкновение. Бассейн открытый, Дэзи привыкла входить и выходить из него. Если ее отношения с Би слишком обострятся, она уплывет.

Он чуть было не сказал о Джиме, но передумал.

Откуда‑то донесся пронзительный рев мотора.

– Слышите, это наши люди, – сказал Адамс, подходя к окну. Он открыл его, высунулся наружу и взглянул в небо.

– Если вы позволите, – сказал Севилла, – я закрою окно. Вы знаете наши условия, ваши люди должны сами впустить Фа и Би в бассейн, и до вашего отъезда дельфины не должны видеть никого из нас.

– Хорошо, – согласился Адамс, – желаю вам удачи. – Его голоса почти нельзя было расслышать из‑за оглушительного рева снижающегося вертолета. – Это дьявольски важно. Я думаю, что нет необходимости повторять это еще раз.

Он взглянул на Севиллу своими усталыми, ввалившимися глазами. Севилла, в свою очередь, посмотрел на Адамса. Удивительно, у него был искренний, взволнованный вид, но, в сущности, это ничего не значило, он был из тех людей, которые умеют заключать свою душу в скобки, как только получают приказ.

– И очень важно также действовать быстро, – сказал Адамс срывающимся голосом. – Как только они заговорят, если они заговорят, вызовите меня л о радио, я буду находиться на одном из заградительных катеров и тотчас же прибуду. – Грохот вертолета прервал его слова, Адамс перевел дух, посмотрел на Севиллу и сделал жест, которого тот совершенно не ожидал: протянул ему руку. Севилла опустил глаза, – все та же двусмысленность, человеческие отношения извращены, симпатия, уважение – где в них ложь, где в них искренность, сегодня протянутая рука, завтра пуля из автомата, как прикажут. Адамс продал свою совесть своим шефам, решения принимаются не здесь, это рука отсутствующего человека.

– Я сделаю все возможное, – сказал Севилла не двигаясь. – Думаю, что отдаю себе полный отчет в том, что поставлено на карту.

Адамс направился к двери. Как только он открыл ее, одновременно с невыносимым воем садившегося на террасу вертолета в комнату ворвался яростный порыв ветра, дверь захлопнулась за Адамсом так, словно он был проглочен налетевшей бурей.

– Я страшно волнуюсь при мысли, что мы их снова увидим, – сказала Арлетт. – Мне не терпится узнать, как они нас встретят.

Севилла положил руку ей на плечо:

– Я тоже задаю себе этот вопрос. Во всяком случае, какое счастье, что они снова здесь! Давай сядем, – продолжал он. – Я измотан до крайности, измучен, это жуткий тип…

Он подумал: «То, что я сейчас сказал, будет записано», – и рассмеялся.

– Почему ты смеешься?

– Просто так, ничего, потом объясню.

Они сели рядом, Севилла оперся своим плечом на плечо Арлетт. На ней были белые шорты и светло‑голубая полотняная блузка, ее загорелая шея и ее тонко очерченная голова грациозно возвышались над стоячим воротничком, касавшимся затылка. Она смотрела на него своими ласковыми глазами, ее черные блестящие вьющиеся волосы создавали черный ореол вокруг ее лица, нежного и излучающего тепло.