Дракон закашлялся, и я против воли улыбнулась.

– У капитана научилась. Знаешь ли, та еще заноза. Джулиан, рассказывай! Иначе как только мы вернемся, я соберу вещи, напишу заявление и уеду в Подземный! Буду работать там в баре, участвовать в оргиях и рассказывать всем, какая скотина мой бывший муж – в прямом смысле этого слова!

Дракон вздохнул. Я не могла его видеть, но живо представляла, как он положил морду на передние лапы и лениво зажмурился. Наверное, ему было очень весело, когда я пообещала научить его разговаривать.

А еще я призналась, что люблю Джулиана… Джулиану же. Более унизительную ситуацию сложно придумать!

– Я не знаю, с чего начать, рыжик.

– С того, как это вообще возможно. Драконов-оборотней не существует! Это сказки!

– Хотелось бы мне, чтобы это было так. Но… в моем роду были оборотни. Я тоже считал это сказками, старыми легендами. Все повернутые на древности рода обожают рассказывать, какие великие личности затесались в предках. Мой отец говорил о Ладоне. Первом драконе, которого прокляла богиня Меридия. Спустя много сотен лет пробудившийся от вечного сна Ладон полюбил обычную девушку из рода Златокрылых. Они нарожали кучу детишек, и они были оборотни.

– Да, твоя мама рассказывала эту историю за ужином.

– Много лет оборотни не рождались. Или хорошо скрывались. Род Златокрылых давно ушел от той ветви. В моих предках даже нет никого отдаленно близкого Ладону. Во всяком случае, пару сотен лет назад за генеалогией следили из рук вон плохо, и никаких свидетельств того, что Ладон вообще существовал, не осталось.

Если бы мы сейчас просто болтали, я бы свернулась клубочком и заставила Джулиана рассказывать, пока не усну. Он говорил размеренно, не сбиваясь и не запинаясь. Несмотря на то что мы сидели в пустом ангаре, прячась от всего мира, у меня на глазах была повязка, а Джулиан вообще обзавелся хвостом, крыльями и нечищеными клыками.

– Но несколько лет назад случился приступ. И я превратился в дракона. К счастью, в тот момент рядом никого не было. Отец научил меня немного контролировать это. Хотя бы уходить туда, где обращение никому не навредит.

– Это так опасно?

– Да, это довольно больно. И неуправляемо. Чтобы научиться быть драконом, нужно время. Годы. Размеры тела, крылья, все эти… сложности. Мотает, как пьяного. Врезаешься в здания, камни, деревья. Ходишь потом весь побитый, как жертва домашнего насилия.

Так вот откуда у него шрамы.

– Тебе больно?

– Немного, рыжик. Повезло, что подвернулся ангар.

– Но как у тебя получается скрывать ото всех? Если приступы такие внезапные и опасные. Ты летаешь, работаешь, находишься среди людей. А если приступ начнется в полете? Или там, где нет возможности уйти?

– Рыжик, оборотничество – не понос вообще-то. Внезапно не накрывает.

– Джулиан!

– Что, только не говори, что ты из высшего общества, прямо как моя мать. Когда она видит грязь на входном коврике, то морщит нос и делает такое выражение лица, будто впервые узнала, что мы живем в одном мире с простыми смертными.

– Внезапно не накрывает? – хмыкнула я. – А сейчас что было?

– Все сложнее. Магию можно контролировать. И просто так приступы не начинаются. Только в периоды эмоционального всплеска. Страха, бурной радости и всего такого.

– Какого такого? – встрепенулась я.

– Всякого, – туманно откликнулся Джулиан.

– И что эмоционального в том, что мы шли по коридору?

– Здесь ключевой элемент вовсе не коридор, рыжик. А ты.

– Ты имеешь в виду…

– Ты же уже поняла, что я к тебе неравнодушен.