|
Женщина должна многое уметь, а не умеет, пусть учится. Чжан Дагэ взглянул на курицу, завернутую в лотосовые листья, – ничего, крупная. Жаль, дочка не вернулась, всем бы хватило. Дочери девятнадцать, пора думать о помолвке. А то поступит после школы в институт, про-ку никакого, одни расходы. Когда кончит школу, ей будет уже двадцать, потом четыре года в ин-ституте – двадцать четыре; после окончания надо поработать два года – иначе, считай, напрасно потратили деньги на учение. К тому, времени ей стукнет двадцать шесть. Двадцать шесть! А де-вушка в двадцать пять уже никому не нужна, разве что какому-нибудь вдовцу. Надо срочно найти жениха – кончит школу и пусть выходит, нечего попусту время терять. Вот сын – это боль его сердца! Вдруг Чжан Дагэ увидел корзину со свежими цветами: поздними астрами, китайскими фо-нариками и хризантемами. Он забыл о сыне и, прищурив левый глаз, смотрел на цветы. Если хо-чешь купить недорого, не нужно таращить глаза и налетать так, как это делают господа в евро-пейских костюмах, которые прогуливаются под руку с дамами в торговых рядах «Восточное спокойствие». Нужно равнодушно, с достоинством смотреть на товар. Как раз в этот момент цве-точница встретилась глазами с Чжан Дагэ. Он быстро перевел взгляд на курицу в соусе и пошел дальше. Да, сын – это боль его сердца! ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 1 Как умудрился Лао Ли привезти разом жену, двух детишек, постели, циновки, четыре сумки, большие и маленькие пакеты, два зонта, корзину с овощами, кувшин с пшеном, – до сих пор остается загадкой. Он, видимо, решил захватить все, с чем жена не могла расстаться, и сумел это довезти в полной сохранности. А раньше, бывало, купит какие-нибудь мелочи и боится потерять… Через три дня он вернулся в Пекин, чтобы в оставшиеся два дня отпуска все как следует устроить. Столы и стулья перевезли от Чжан Дагэ, сам Чжан Дагэ не мог зайти раньше четырех, и по-мочь вызвался Дин Второй. Он присматривал за детьми, но делал это так, что лишь прибавлял всем хлопот, как нарочно, путался под ногами. Только надумает Лао Ли поставить стол в одну из комнат, а Дин с детишками затеет там игру. Лао Ли взъерошит волосы и пойдет в другую комнату, а Дин с детишками спешит за ним. Станет Лао Ли искать молоток, а молоток – в руках у Дина. Весь день пробегали зря: зонты все еще лежали во дворе, пшено высыпалось на землю, сум-ки да и остальные вещи валялись – ни одна не нашла своего места, и нельзя было поручиться за их сохранность. Лао Ли наступил на коробочку из-под иголок, госпожа Ли дважды споткнулась о кухонную доску, потом что-то раздавила: Дин и дети прыгали от восторга. Не было еще и четырех, когда пришел Чжан Дагэ. Стоило ему прищурить левый глаз, мах-нуть рукой налево и направо, и каждая вещь нашла свое место, даже пшено. Все убрали, расставили, только фотографий и парных надписей не было. Чжан Дагэ не-сколько разочаровался в Лао Ли. Не ускользнуло от него и то, что Дин уже успел проткнуть толь-ко что оклеенные окна. Недаром Чжан Дагэ не любил таких людей, как Дин. – Лао Ли, заходи завтра, возьмешь несколько картинок с пейзажами, парную надпись и сви-ток с изречениями – совсем еще новые. Только сейчас Лао Ли заметил на стене белые пятна. – Неплохо бы оклеить, – сказал он. – Если бы знать, сколько ты проживешь здесь, тогда другое дело, а с какой стати для кого-то оклеивать? И потом, не станешь же клеить одни стены, надо еще и потолок, а то он будет выде-ляться, как пластырь. Это значит все передвигать. – Чжан Дагэ зажег трубку. Услыхав о возможности нового переворота, да еще с такими сложностями, Лао Ли решил, что не стоит ввязываться в это дело, и кивнул головой. Это означало, что завтра он пойдет к Чжан Дагэ за картинками и парными надписями. Чжан Дагэ ушел. |
