- Никак, Митрич, - ответил ему дядька. - Решили посидеть на травке, отметить первый день открытия.

- И с оружием отмечали, как посмотрю?

- Ты к чему ведёшь, Митрич? - нахмурился дядя Коля.

- А то ты не знаешь, что по закону распитие алкоголя с оружием запрещено, - жёстко сказал тот.

- Протокол станешь писать? - скривился один из мужиков.

- Буду. И изымать оружие то же буду.

- Чего?! - вскинулись все в нашей компании без исключения. Только я промолчал, уже сил удивляться и возмущаться не осталось, перегорел до этого.

- Того, - огрызнулся охотовед, потом смягчил тон. - Мужики, сами должны понимать, что виноваты. Вы же расписывались в правилах, а там пункт был особо выделен, что нельзя быть пьяным и с оружием.

- Мы сейчас отсюда уедем и больше ни-ни до завтра, - пообещал ему дядя Коля. - А, Митрич?

- Нельзя.

- Да почему же?!

- Потому.

- Давно ли таким правильным стал, а? - зло произнёс один из охотников и чуть ли не сорвался голосом на псих. - Три года назад пил со всеми да ещё стрелял потом по пустым бутылкам, а сейчас про протокол и изъятие говоришь?

- Мало ли что раньше было. Двадцать лет назад у нас и президент пил везде и со всеми.

- Митрич, давай отойдём, поговорим, - предложил ему дядя Коля.

Тот хмыкнул, покачал головой, но дал себя увлечь на десяток метров в сторону, где несколько минут оба о чём-то поговорили вполголоса. Вернулись по отдельности - дядька к нам подошёл, охотовед вернулся к "уазику" и там замер, посматривая на нас.

- Ну что? - на моего родича уставились несколько пар глаз.

- Ничего хорошего, но в целом договорился, что протоколов будет два. Остальных отпустит.

- А...

- Не "а", - перебил возмутившегося дядя Коля. - Так всех загребёт, и будем мы год куковать без билетов и оружия. А так он пообещал вернуть через три месяца, к зимнему сезону.

- И кто пойдёт подписывать?  - мрачно спросил один из охотников.

- Жребий бросим. Спичка длинная - спичка короткая, - сказал дядька. - Самое честное будет.

- Я без жребия одам ружьё, - внезапно для всех сообщил я. - Что-то надоело мне ходить и мокнуть, зверя с птицей толком нет. За это один рюкзак мой, свой с мясом забираю с собой. Так подойдёт?

В моём "сидоре" было больше двадцати пяти килограмм мяса, к тому же почти чистого, срезанного с костей. У дяди Коли лежало мясо с большим количеством костей.

- Да забирай, - тут же обрадовалось общество. - Хоть два!

- Мне одного хватит, - махнул я рукой на такую щедрость.

Вторым стал Алексей Пылаев, тот самый истеричный невысокий мужичок, который с матом раскрутил свою эмэровскую пятизарядку, чтобы запихнуть в чехол и потом ожесточённо черкал в протоколе, бубня под нос про сволочные законы и тех, кто двулично за ними следит.

После него подошла очередь и мне ставить автографы.

- Здесь... здесь... здесь и здесь, - Хворостинский указывал пальцем, где нужно было расписаться. - И не обижайся, время сейчас такое пошло, законы пишут всякие и много. И так пошёл навстречу, не стал всех наказывать. Через три месяца подходи ко мне и вместе сходим в отдел, чтобы забрать ружьё.

Я едва дотерпел до момента, пока не оказался дома. В груди поселилось чувство страха и какой-то нервотики - хотелось дико заорать в полный голос и начать лупить кулаками по стене. Слишком сильным оказался удар для моего отравленного алкоголем мозга, чтобы суметь его перенести без последствий.

Оказавшись в квартире и пробормотав невнятные отговорки на возмущения матери, что заявился пьяным, я торопливо наполнил ванну и рухнул в горячую воду. И настолько горячую, что перехватило дыхание и чуть не выскочил назад. Но перетерпев первые несколько секунд и успокаивая бешено застучавшее сердце, я смог придти в себя. Полностью.