Кстати, какая это безделушка?
— Фарфоровый купидон, сэр, который стоял на бюро.
— Да? О господи! Это ведь одно из наших сокровищ, если не ошибаюсь? Надо непременно его найти. Сейчас же позовите ко мне миссис Дэнверс.
— Хорошо, сэр.
Фрис вышел из комнаты, и мы снова остались одни.
— Проклятье! — сказал Максим. — Страшно неприятно. Этот купидон стоит кучу денег. И я так ненавижу улаживать ссоры между прислугой. Почему только они идут со всем этим ко мне? Это ведь твое дело, детка.
Я подняла голову, перестав гладить Джеспера. Мое лицо горело огнем.
— Милый, — проговорила я. — Я хотела сказать тебе раньше, но… но… я забыла. Это я разбила купидона, когда была вчера в кабинете.
— Ты? Почему же, черт побери, ты не обмолвилась об этом и словом, когда Фрис был здесь?
— Не знаю. Мне не хотелось. Я боялась, что он сочтет меня дурой.
— Ну, теперь он тем более будет так считать. Придется тебе объяснить все ему и миссис Дэнверс.
— О нет, Максим, пожалуйста, скажи им сам. Позволь мне пойти к себе.
— Ты и впрямь ведешь себя как дурочка. Можно подумать, что ты их боишься.
— А я и боюсь их. Ну, не то что боюсь, но…
Дверь отворилась, и Фрис пропустил вперед миссис Дэнверс. Я тревожно взглянула на Максима. Он пожал плечами — мое поведение и забавляло, и сердило его.
— Произошло недоразумение, миссис Дэнверс. Оказывается, купидона разбила сама миссис де Уинтер и забыла сказать об этом, — произнес Максим.
Все глаза устремились ко мне. Я чувствовала себя как в детстве. На моих щеках все еще полыхал предательский румянец.
— Мне так жаль, — сказала я, глядя на миссис Дэнверс. — Я никак не думала, что у Роберта будут из-за меня неприятности.
— Как вы полагаете, мадам, возможно починить эту статуэтку? — спросила миссис Дэнверс. Темные глаза на белом, похожем на череп лице были прикованы ко мне. Казалось, ее вовсе не удивляет, что виновной оказалась я. Я и не сомневаюсь, что она знала это с самого начала и обвинила Роберта, только чтобы увидеть, хватит ли у меня мужества признаться в своей вине.
— Боюсь, что нет. Она разбилась на мелкие кусочки.
— Что ты сделала с ними? — спросил Максим.
Словно заключенная на допросе в тюрьме. Каким презренным, каким жалким казался мой поступок даже мне самой.
— Я засунула их в конверт, — сказала я.
— Ну а с конвертом что ты сделала? — спросил Максим, зажигая сигарету; в его тоне звучали и смех, и раздражение.
— Положила его в ящик письменного стола, — сказала я.
— Похоже, миссис де Уинтер боялась, как бы вы не посадили ее за решетку, да, миссис Дэнверс? — сказал Максим. — Может быть, вы найдете конверт и пошлете осколки в Лондон. Ну а если купидон разбит вдребезги и склеить его нельзя, ничего не поделать. Ладно, Фрис, скажи Роберту, чтобы он осушил свои слезы.
Фрис вышел, но миссис Дэнверс задержалась.
— Я, разумеется, принесу Роберту свои извинения, — сказала она, — но все улики были против него. Мне и в голову не пришло, что сама миссис де Уинтер разбила статуэтку. Может быть, если подобный случай произойдет снова, миссис де Уинтер скажет мне об этом лично, и я сама за всем прослежу. Это избавит нас от многих неприятностей.
— Естественно, — нетерпеливо прервал ее Максим. — Не представляю, почему она не сделала этого вчера. Как раз это я и собирался сказать ей, когда вы вошли в комнату.
— Быть может, миссис де Уинтер не представляла себе, насколько ценна эта безделушка? — сказала миссис Дэнверс, глядя на меня. |