Выслушав предложение Даосова, Шустрик похлопал глазами, потом громко захохотал.

– Ну вы даете! – восхищенно сказал он. – Конечно, без душеприказчика вам не обойтись. А лучше меня это никто не сделает! За такие бабки я даже чистилищным помочь согласился бы! Когда я вам нужен?

Даосов подумал.

– На этой неделе, наверное, – неуверенно предположил он. – Тебя где найти? Я время уточню.

– Да здесь, конечно, – сказал мальчишка. – Сторожу этому или дьякону Михаилу в церкви скажите, они передадут. – Шустрик предостерегающе поднял руку: – Но бабки вперед!

– Хочешь, я прямо сейчас заплачу? – предложил Даосов. – А то еще возьмешь и передумаешь…

– Я порядки знаю, – покачал головой Шустрик. – А если вас грохнут? Куда я потом с вашими деньгами? Чужие клады охранять?

– Типун тебе на язык, – пробормотал Борис Романович и отмахнулся сразу, на четыре стороны. – Мне, дружочек, тоже жить еще не надоело! – Наклонившись к подростку, он негромко спросил: – Ты за Сазонова сколько хочешь? Я бы прикупил.

– За двести у.е. отдам, – сразу сказал мальчишка. – А что вы хотите? Классный хирург, все говорят, что у него золотые руки были!

Глава 13

Домой Даосов не пошел.

А чего он не видел дома? Припрется опять настойчивый Бородуля, будет весь вечер звонить и ломиться в дверь, окончательно испортит настроение. Хорошо, если припрется один, а то ведь может явиться и с товарищами по ремеслу, потом выслушивай от соседей замечания по поводу шума в коридоре и неправильно выбранных знакомых. Можно подумать, что Борис Романович их и в самом деле выбирал! Да его воля, он бы этого Бородулю и его прихвостней век бы не видел. Только кому это объяснишь? А может, и в самом деле дать Бородуле справку, пусть он, подлюган, ею подавится? Так ведь не отстанет, только слабинку дай, потом по пословице будет: коготок увяз – всей птичке пропасть.

Даосов подумал немного, погулял бесцельно по улицам и отправился к любовнице. Никто в него по дороге не стрелял, никто не пытался заказ чей‑то глупый исполнить. Борис Романович в который раз подумал, что никакого заказа и не было, просто пошутил кто‑то глупо и жестоко.

И на улице было хорошо. Погода стояла прекрасная, тополя отцвели, и пух тополиный с улиц исчез. В темнеющих небесах слабо помигивали первые звездочки.

В подъезде дома, где жила Наталья, пахло кошками и краской. У подъезда густыми непроходимыми кустами росла сирень, и встань в ее тень злоумышленник, нипочем его Да‑осову не увидеть. Но, к счастью Бориса Романовича, у подъезда сидели все те же старухи, которые, увидев позднего гостя, примолкли, а когда Даосов прошел мимо них, торопливо и оживленно зашушукались.

Даосов поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка.

Наталья открыла сразу, и на лице ее появилось недоверчиво‑радостное выражение.

– Боречка, – сказала Наталья. – Каким ветром тебя занесло? Не ожидала, честное слово, не ожидала!

Одета она была на выход, и кожаная сумочка, Даосовым подаренная, висела у нее через плечо.

Наталья впустила Даосова в комнату.

– Хмурый ты сегодня какой‑то, – сказала она. – Недовольный… Случилось что‑нибудь?

Она стояла посреди комнаты в брючном костюме, красивая, умело подкрашенная в нужных местах, и пахло от нее настоящим «Кристиан Диором».

– Ты куда‑нибудь собралась? – после обязательного, но заставившего сердце затрепетать поцелуя спросил Борис Романович.