Закрыв двери, он вернулся к столу и щедрым жестом гостеприимного хозяина наполнил рюмки. Малый лама с ногами сидел на диване. На коленях у него была полупустая уже коробка конфет. Губы российского ламы были в шоколаде. Чистое дите, если бы не лицо, выдававшее возраст.

– Жалобы на тебя поступают, – уже успокоение сказал он.

– От кого? – встревожился Даосов.

– И от верхних, и от нижних. – Лама отложил конфеты в сторону и строго взглянул на реинкарнатора. – Верхние жалуются, безобразничаешь ты, женские души в мужские тела вселяешь. Получается, что ты вроде на противную сторону работаешь, ясное дело, что после прожитой жизни такие души в рай не попадут. А и попадут, так нормальные души с порчеными жить не захотят. Нижние тоже тебя обвиняют, мол, живешь, как Чичиков, души впрок скупаешь, а реинкарнаторством не занимаешься. Да и переселением женских душ в мужские они тоже недовольны, раньше у них там для таких извращенцев уголок малый отведен был, а теперь уже подумывают отдельный круг для них открывать. Сам знаешь, среди грешников судимых полно, а они народ тертый, в одном котле с такими душами отказываются муки принимать, требуют, чтобы у них и котлы свои были, и тачки меченые.

Даосов хотел возразить, но лама остановил его движением ладошки.

– Знаю, – сказал он. – Не только ты этим злоупотребляешь. В Дании и Швеции вообще черт знает что делается. – Он подумал и тихо засмеялся. – В браки уже вступать начали! Представляешь себе пассивную невесту в белом платье и фате?

Просмеявшись, он снова взялся за конфеты.

– На самом деле этот господин как раз ничего не понимает, – доверительно сказал он Даосову. – Потому и чистилищных достает жалобами своими. У него в подчинении народ специфический, как на Земле мода на грех начинается, бесы первым делом его на себя примеряют. Кому это может понравиться, если даже грешники тебя главным петухом называют!

Даосов хихикнул. Ну, как он мог промолчать? Шутки начальства всегда вызывают смех, даже если они плоски и бородаты.

– Я же не нарочно, – с притворно виноватым выражением лица сказал Даосов. – Так, из любопытства.

– С этим – завяжи, – погрозил пальцем лама. – В православном мире живем. А ты сам понимаешь, с волками жить… – Лама посуровел и коротко приказал: – Покайся! Я в Тибет звонил, добро на твое покаяние дали. Там тоже люди живут, понимают, что Тибет далеко, а церкви православные – вот они, рядышком. Не стоит из‑за твоих глупостей налаженные контакты терять.

Лама слез с кресла, оставив коробку с конфетами на подлокотнике, и деловито прошелся по комнате.

– Туго, туго идет дело, – с огорчением сказал он. – Дикая страна. Католики, православные, секты христианские, иеговисты, мусульмане, язычники, сатанисты, буддисты, атеисты и агностики – в одном котле ведь варимся! Я не удивлюсь, Борис Романович, что именно здесь будет создана религия, которая объединит и примирит все остальные. Ведь уживаются! Вон в Кремле недавно, в Георгиевском зале, среди православных святынь, хасиды свой праздник справляли! Мусульманские муллы с православными попами за возрождение страны тосты произносят! В Сызрани сатанисты за свой счет кладбище отремонтировали, могилки ровняли, кресты упавшие ставили, все потому, что страшно им было на прежней разрухе ритуалы свои сатанинские проводить! А потом выяснилось, что местные попы им свечки и списанную литературу на осквернение выдают!

Он уже привычно прыгнул в глубину кресла и печально посмотрел оттуда на реинкарнатора.

– Я ведь чего приехал, Борис Романович? С тобой разобраться, а главное – конфликт утрясти.