Борис Романович Даосов резонно полагал, что душа прапорщика может помочь в становлении юного Брюсова, генералом же он его обозвал только потому, что чин прапорщика мог показаться жене мэра слишком низким для любимого ребенка.

Надо ли говорить, что подселение души прапорщика Жеребцова, уже соскучившейся по бытию, прошло без сучка и задоринки?

Глава 20

День был безоблачным, и ничто не предвещало неприятностей. Даже обычно капризничающая машина, и та завелась с полуоборота. Лама уже стоял во дворе со своим большим портфелем и молитвенной мельницей.

Борис Романович помог ему погрузить вещи.

– Поехали! – сел он в машину. По дороге Лама был улыбчив и разговорчив. Еще вечером Даосов рассказал ему о неудаче с душами Светлова и Маковецкого. Лама выслушал историю про прапорщика Жеребцова и засмеялся:

– Это ты неплохо придумал, Борис Романович! Очень неплохо! – Но объяснять ничего не стал, так и просидел до самого аэропорта, задумчиво покачивая головой.

Уже в аэропорту лама привстал на цыпочки, поманил Даосова к себе и, когда тот наклонился, заговорщицки прошептал, жарко дыша ему в ухо:

– А Ивана Николаевича ты уважь, Боренька. Обязательно уважь. Нужный он пока нашему делу человек…

Посадив ламу на самолет, Даосов сел в машину и поехал домой. По пути он заглянул к знакомому шашлычнику перекусить. Только проводив ламу, Борис Романович понял, как он голоден. Да и обдумать все произошедшее следовало, последние события прямо‑таки захлестывали его обычно спокойную и размеренную жизнь.

Задумчиво двигаясь на машине в сторону города. Даосов не замечал, что в пределах видимости от него движется неприметная «копейка» бежевого цвета. В «жигуленке» сидели четверо молодых мужчин, одетых неброско и разнообразно, как и положено одеваться тем, кто в царское время назывался шпиком или филером, а в наше время гордо именуется сотрудником службы скрытого наблюдения.

– Слышь, Лех, – спросил один из них. – А этот пшиз‑дик, он нашему клиенту кто? Начальник?

– Сложно сказать, Диман, – сказал старший. – Вот, скажем, патриарх и рядовой поп. Кем доводится попу патриарх?

– Начальником, – не задумываясь, отозвался оперативник.

– Не совсем так, – поправил его начальник. – Патриарх является старшим по вере. Это, Диман, не должность и не звание, это степень близости к Богу!

С левой стороны дороги показалась шашлычная. Гасан увидел Даосова и радостно пошел к нему навстречу, вытягивая руки для традиционного кавказского объятия. Трижды прижавшись щекой к щеке Даосова, шашлычник радостно сказал:

– Как я рад тебя видеть, дарагой! Дома все харашо?

– Все хорошо, Гасан, – сказал Борис Романович.

– Кушать будишь? – Шашлычник усадил реинкарнатора за стол, продолжая лучезарно улыбаться. – Водачки, м‑м‑м?

Сейчас принесу шашлык‑машлык, есть памидорчик свэжий!

Пять минут, дарагой!

Год назад у шашлычника умирала сестра. Врачи разводили руками и стыдливо прятали глаза. Гаеан пришел к жившему по соседству Даосову, сказал, глядя в сторону, комкая в руках доллары:

– Романыч! Памагай, если можишь! Ничего не жалко!

Савсэм плохо Сабине, не встает уже?

Чакры сестры Гасана были страшно перепутаны. Как жить человеку, если его свадхистана натянута до губ, а аджна, напротив, провисла в районе поясницы? Может, пошалил кто‑то, а скорее всего наказана была семья шашлычиика за свои неблаговидные дела, не зря же говорят, что мать Гасана, торгующая семечками на рынке, не только этими семечками торговала, еще и травку постоянным клиентам в кулечки заворачивала.