– Знаешь, Борис Романович, я у вас в городе два дня всего, а устал, как за месяц, – сказал он. – Ты послушай, какой я тебе расклад дам. Если Жухрай выборы проиграет, то его обязательно в Москву вытянут. А из Москвы он тебе не опасен. Если мэр в губернаторы пройдет, то мы нужную рокировочку проведем, и большевики опять у власти окажутся. И тогда Жухрай тебя поддержит во всех начинаниях. Ты думаешь, я приезжал есаулов да сотников с кришнаитами мирить? Плевать я хотел на эти религиозные конфликты! Как подерутся, так и помирятся. У меня здесь личные интересы имеются, дорогой мой Борис Романович. У меня доля на мебельной фабрике, доля в алюминиевом бизнесе, ну и кое‑что еще, помельче, но терять все равно жалко. С коммунистами местными я уже общий язык нашел, мы друг другу мешать не будем. А если Брюсов пройдет? Это ж опять передел собственности начнется. А кому это нужно? Дорогой ты мой, нам всем стабильность уже необходима, хватит мутной воды, мы свою рыбку в ней отловили, пора уже очистные сооружения ставить, понял? А если так, то такой вот вариант и надо избирать – Брюсову помогать, за него и так многие проголосуют, а на предложение Жухрая тоже без раздумий соглашаться надо. Доходит?

Даосов тупо смотрел на ламу. Лама добродушно посмеивался, беззаботно болтая ножками. Маленькое личико ламы было довольным и немножечко самоуверенным. Глазки с хитрым прищуром разглядывали пытающегося осмыслить новую буддистскую стратегию.

? Ты не думай, – посоветовал лама. – Ты исполняй! В прихожей зазвонил телефон. Даосов вышел в коридор, сел на козетку и поднял трубку. Лучше бы он ее не поднимал!

Звонила Анна Леонидовна. Голос ее был безумен и страшен.

– Негодяй! – вместо приветствия сказала она. – Подлец! Знаете, что вы натворили? Не знаете? Ах не знаете! Подлая вы душа! Я вам поверила, приняла как родного… Эх вы! Но не думайте, это вам не сойдет с рук!

– Да вы успокойтесь, Анна Леонидовна, – сказал Даосов встревоженно, добавив в голос малую нотку участливости. – Успокойтесь и расскажите мне все по порядку. Что случилось?

– Что случилось? – взвизгнула супруга мэра. – Вы еще спрашиваете меня, что случилось? Вы что нам подсунули? Сегодня днем наш Мишенька взял из отцовского сейфа деньги и отправился в ресторан «Маяк». Там он сел за столик, потребовал графинчик водки и – вы представляете! – наш Мишенька ущипнул официантку за задницу! Какую‑то накрашенную лахудру он ущипнул за задницу!

– Странно, – подумал вслух Даосов. – Может быть, остаточные явления?

– Не знаю, какие уж там могут быть явления! – рявкнула Анна Леонидовна. – Только никакой водки ребенку, слава Богу, не принесли. Но они отправили Мишеньку в милицию! Я сижу дома, вдруг приходит милиционер и спрашивает, где мой сын. Что я должна была сказать ему? Конечно, я сказала, что ребенок в садике. А он… а он… – Голос женщины предательски задрожал, в трубке послышались глухие рыдания. – В милиции, говорит, ваш сын, его за хулиган ство и сексуальные домогательства забрали! Вы представляете? Моего Мишеньку забрали за сексуальные домогательства! Семилетнего ребенка! Да еще к тому же сына мэра! Вы представляете, что произойдет, если об этом желтая пресса узнает? А если коммунисты пронюхают? Вы представляете, какой начнется скандал?

– И где сейчас Миша? – спросил Даосов, ища взглядом туфли. – Он в милиции?

– Неужели вы думаете, что я позволю ребенку сидеть в камере? – гневно спросила жена мэра. – Конечно же, он дома! Я сразу же поехала и забрала его. Хорошо еще, что начальник милиции хороший друг Валерия Яковлевича.