– И карначу все это с рук сошло? – удивился Даосов.

– Как же! Крепко бы его наказали, но тут, к его счастью, меня на СНГ поставили. Сколько усилий пришлось приложить, чтобы это дело замять! А вот еще случай был…

Даосов сморщился.

– Зубы заговариваешь? Ты мне лучше скажи, что дальше делать? Как мне в отношениях с городским и областным начальством поступить?

Лама пожал узенькими плечиками.

– Я так считаю. Если сильным мира сего чего‑то надо, дай им, и пусть отвяжутся. Бесполезное это дело – против ветра плевать.

– Это вы мне советуете? – удивился Даосов. – Знаете ведь, что это противозаконно. Вспомните, запрещено в политику вмешиваться! Папы римские полезли в политику, и что из этого получилось? Ничего хорошего. Так то – папы! А мы сошки мелкие, с нами и разговаривать не станут. Скольких молнией в последнее время поразили? Я читал, на одного мужика так озлобились, семь или восемь раз в него лупили, да попасть не могли, промахивались все. А когда помер, с досады все надгробие молниями исковыряли. Подкрадутся в тучках и давай лупить!

– Бывает… – с легким зевком согласился лама. – Боги, они, дружок, не снайперы, могут и промахнуться.

– Анекдот на эту тему есть, – мрачно сообщил Даосов. – Мужик один с попом пошел в лес на охоту. Вылетает рябчик из‑за деревьев. Мужик в него ш‑шарах из двух стволов и промазал, конечно. Стоит, матерится в бога, душу и мать. Поп ему говорит: «Не богохульствуй, сын мой. Бог тебя покарает!» Мужик ему возбужденно: «Да иди ты со своим Богом! Надо же, с трех метров промазал, в бога‑душу‑мать!» Тут с небес молния – ш‑шарах! От попа одни тапочки остались. А голос сверху зычно: «Промазал, твою мать!»

Лама хихикнул, осторожно принимая от хозяина чашку ароматного горячего чая.

– У твоего анекдота – во‑о‑от такая бородища! – показал он. – Этот анекдот, Борис Романович, у Парни еще изложен. Правду говорят, что новое – хорошо забытое старое!

– Я с ума сойду, – сказал Борис Романович. – Меня наш мэр своими идеями задолбал. То он душам справки фиктивные выписать хочет и строем их на избирательный участок пустить, то предлагает их агитаторами сделать, чтобы они народ уговаривали за него голосовать, то подселенки им хочет оформить, то, наоборот, ответственными душесъемщи‑ками в чужие тела назначить. У него, как в свое время у Михаила Сергеевича Горбачева, столько замечательных идей, трудно даже понять, почему он с ума не сходит. А если его действительно губернатором назначат? Хана Царицынской области!

– Вот и не надо его до власти допускать! – авторитетно сказал лама. – Но помогать надо!

– То есть как? – Борис Романович ошеломленно по" смотрел на ламу. Волосы его бородки сами собой распрямляться стали. – А действующий губернатор? Я же вам пересказывал его просьбу! И ведь чем мотивирует? Не корысти, говорит, ради, а токмо волею пославшей меня партии! Ты понимаешь, говорит он мне, народ в нищете живет, а мы единственная партия, которая выступает в защиту интересов трудового народа. А сам так смотрит, что бумажник от него спрятать хочется. Про этого Жухрая такое рассказывают! Лама со стуком поставил пустую чашку на стол.