|
Поначалу его речь не вызывала особого удивления Даосова, стало ясно, что держат его под хорошим колпаком. И о разговорах Даосова было известно губернатору, и о посетителях его, и о посещении Борисом Романовичем дома мэра города губернатору тоже было известно. Даосов сидел, делая вид, что слушает губернатора, а сам все прикидывал, кто же на него стучать может. Кроме Елены Владимировны, стучать было некому, разве что губернатор через службы соответствующие наблюдение за ним установил и телефон внимательнейшим образом прослушивать приказал. Конечно, было это все незаконно, но, как говорится, против ветра…
Кажется, губернатор приблизился к главному. Борис Ро– . манович перестал заниматься прикидками и обратился в слух. – Благородным делом занимаетесь, товарищ Даосов, – вкрадчивым бархатом лился голос губернатора. – У такого дела всегда врагов хватает! А защиты у вас никакой! Всякое ведь может случиться, на улице недоброжелатели перевстре‑нут, а то и в квартиру ворвутся… Знаете, как говорится, береженого Бог бережет. Особенно если в нем сам губернатор заинтересован! Жухрай сделал паузу, выжидательно глядя на гостя. – Продолжайте, Иван Николаевич, – сказал реинкарнатор. – Я вас внимательно слушаю. – Это хорошо, – сказал губернатор. – Очень хорошо, что вы меня слушаете, Борис Романович. Чувствую я, что мы с вами общий язык найдем. А нам с вами оч‑чень необходимо общий язык найти! Оно ведь порой и не замечаешь, как общие интересы соприкасаются. Даосов даже представить не мог, как его интересы соприкасаются с губернаторскими. У губернатора свои интересы, а у него, Даосова, свои. От начальства вообще лучше подальше держаться, а то ведь и не заметишь, как оно втянет тебя в свои политические игры, которые, по обыкновению, весьма печально кончаются. У политиков нет любимцев, они руководствуются целесообразностью. Целесообразность эта обычно личного характера, но красивыми словами политики превращают ее в общественную и позже даже сами верят в то, что говорят с трибун. Политику наш мир представляется , большим курятником, в центре которого установлена кормушка. Не хочешь стать синюшным бройлером? Значит, не давай оттеснить себя от кормушки. И в этом все средства хороши – маши крыльями, не жалей шпор, можешь даже глаз противнику выклевать. А главное – гадь на них как можно больше. Гадь и клюй – вот и вся тактика политической борьбы. Кто в сказанное не верит – может включить телевизор. Иногда политиков с треском снимают и отстреливают. Это тоже вписывается в жизнь курятника. Отстрелянных политиков отдают населению, чтобы успокоилось оно и видело, что все у нас во имя человека и ради человека. Только бы знать имя этого человека! Именно поэтому Даосов в политику не лез. Очень высока была в ней возможность пострадать за общественное благо и спокойствие. ? Иван Николаевич, – сказал Даосов. – А попроще нельзя? Я человек обычный, мне политические спичи непонятны! Чувствуете, как завернул? С одной стороны, вроде и в самом деле разжевать смысл сказанного просит, а ведь с другой стороны, натурально – в морду плюнул! Губернатор побагровел, но сдержался; прошелся по кабинету, постоял у окна и сказал: – Ну, коли ты такой непонятливый… И сказал, чего он от Даосова хочет. Некоторое время реинкарнатор продолжал сидеть с открытым ртом. Всего он ожидал от губернатора области, но такого! Такое мог придумать только губернатор. И никто другой.
Глава 19
Лама слушал Даосова молча, потирая задумчиво маленькие ладошки. Круглое личико его светилось любопытством. Выслушав Даосова, он покачал головой и сказал: – Это еще что, Боря! Был у меня случай в Одессе. Там наш карнач с одним нуворишем снюхался. Так ты знаешь, что он там за приличные деньги делал? Этому новому хохлу скучно было жить с одной и той же женщиной. |
