Прошел почти год, как герцог мгновенно решил сделать нечто такое, чего никто не мог ожидать от него.

С тех пор он несколько успокоился, поскольку у него завязался исключительно страстный роман с женой известного политика, продолжавшийся семь или восемь месяцев, — еще до того, как в его жизни появилась Миртли.

Роман длился так долго, потому что встречи их были не столь частыми, как им хотелось бы.

Сильная занятость мужа этой леди в Палате представителей, казалось, была очень кстати, однако жене приходилось проводить много времени вместе с ним в его избирательном округе, а также сопровождать в поездках за границу.

Это было так не похоже на Счастливчика, но, что удивительно, его сердце все крепче привязывалось к этой леди в ее отсутствие, и он каждый раз с нетерпением ожидал ее возвращения.

Правда, подумал Гарри, это нетерпение Счастливчика было тогда понятно.

В двадцать семь лет леди была в расцвете своей красоты.

Наполовину русская, она обладала тем загадочным необъяснимым очарованием, которое, казалось, и привораживало к ней Счастливчика.

И все же даже этот роман герцога, как и все прочие, сошел на нет, что и предвидел Гарри.

Счастливчик почувствовал, что не может открыть более ничего нового в своей возлюбленной, и потому охладел к ней.

Гарри понял, что герцог брал от любивших его женщин все, что они могли ему дать, и, когда утолял свое любопытство, начинал ощущать потребность в свежем стимуле, который вновь подогрел бы его интерес.

Несмотря на свое огромное восхищение герцогом и глубокую любовь к другу, Гарри все же удивлялся, что Счастливчик родился столь богато одаренной натурой.

Природе не следовало давать так много одному мужчине, чтобы он никак не мог найти женщину себе под стать.

Это было несправедливо по отношению к нему.

Но тем не менее он всегда казался таким счастливым и наслаждался жизнью так, что заражал этим любого, кто с ним общался.

Когда герцог появлялся в комнате, общий ритм жизни, казалось, ускорялся. Женщины становились ярче и оживленнее, мужчины — остроумнее и интереснее.

Гарри часто думал, что присутствие герцога может преобразовать самую обычную скучную вечеринку.

Вот почему каждая хозяйка званого ужина молилась о том, чтобы он принял ее приглашение, и ощущала искренний восторг при его появлении.

«А теперь — в Египет! — воскликнул про себя Гарри. — Почему Счастливчику пришло в голову отправиться именно туда?»

Лично его угнетал вид древних развалин. Не могли заинтересовать Гарри и женщины в виде мумий, которые были мертвы уже много столетий.

И все же эта поездка сулила какую-то новизну!

Он никогда не был в Египте, так же как и герцог, и плавание на паровой яхте «Наяда» вверх по Нилу обещало быть интереснее, чем охота на лис или участие в весеннем стипль-чезе, на котором превосходные лошади Счастливчика слишком легко приходили первыми.

«Так или иначе, Лили он, конечно, пригласит!» — подумал Гарри.

Он закрыл глаза и погрузился в сон.

Дворецкий, седовласый и слегка согнутый от старости, сказал ей громким голосом, которым обычно говорят глуховатые:

— К вам с визитом герцог Дарлестонский, миледи!

Лили на мгновение замерла. Затем со сдержанностью, не соответствующей ее чувствам, она спросила:

— Его светлость в гостиной?

— Да, миледи.

Поколебавшись секунду, она так же быстро, как застучало ее сердце, взбежала по лестнице в свою спальню, сбрасывая на ходу свое длинное, отороченное мехом пальто.

Она бросила пальто и муфту на кровать и торопливо присела к туалетному столику, чтобы снять свою очень привлекательную шляпку.

Лили Кэрнс смотрела на свое отражение в зеркале, и ее глаза, широко раскрытые от возбуждения, немного сузились, когда она сосредоточилась на предстоящей встрече.