— Клавдия Ивановна, — вмешался Савванарола, — я с вами не согласен только в вопросах методологии борьбы, по сути вопроса вы правы, но мы с вами поспорим.

— Я не думаю, что это так серьезно, — сказал Иванов, он счел своим долгом защитить женщин.

— И я тоже об этом, — обрадовалась она.

— В партийных вопросах я не потерплю шатания, — невпопад признался Савванарола. — Человек всегда должен оглядываться — а прав ли он? Не ересь ли несет людям? А вы... Для этого есть учителя.

— Которые никогда не ошибаются?.. — не без иронии спросил Иванов. Он не мог не доставить себе удовольствия.

— Нас теперь называют пятой колонной, — по слогам произнесла женщина с дивана. — Я всегда говорила, что миром это не кончится.

Они избегали смотреть на духовного вождя — сегодня он опять оказался на высоте. Савванарола гордо крутил головой — слишком суетливо. Наконец-то кто-то прислушался к его изречениям. "Я еще не так известен, — обычно скромно напоминал он, — но у меня есть последователи..."

Мать вдруг смягчилась на протесты дочери и виновато улыбнулась:

— Молодые люди такие странные. Все-то их влечет куда-то. Вот Димочка, детка, рисовал больную старуху, скажите, зачем это ему надо? Мы все его так любим...

Они замолчали. Изюминка-Ю теребила джинсы, дочь виновато улыбалась, словно извиняясь за больную мать, Савванарола проверял сагиттальный шов на черепе, а Иванов изучал хвою на качающихся ветках. Налетал северный ветер. Может быть, он нес свободу?

Изюминка-Ю поднялась и вышла. Савванарола с искаженным лицом побежал следом. Иванов, для приличия выждав мгновение, вышел за ним. Женщины с изумлением уставились ему в спину.

Миновав узкий коридор, Иванов выскочил на веранду. Савванарола, вытянув руки перед собой, как слепой, на цыпочках нагонял Изюминку-Ю. Иванов молча, ловя его, в такт приседаниям, перехватил протянутую руку и, переломив кисть, с поворотом через плечо, так, чтобы Савванарола не ударил правой, прижал его к двери. В полной тишине он заставил его упасть на колени и только после этого посмотрел в сад. Изюминка-Ю, ничего не подозревая, уже шла по тропинке. Ее рыжие волосы мелькнули за кустами жимолости.

— Ага, — почему-то шепотом торжествующе произнес Савванарола, — это господин, который все-все понимает...

— Все! — сказал Иванов. — Я тебя уволил! Пойдешь в запас.

— Так бы сразу и сказал, — произнес Савванарола и странно пошевелился — оказалось, чтобы не дать упасть любимому черепу, он прижал его животом к двери.

— Еще одно слово, и я сломаю тебе руку, — сказал Иванов. — Зачем она тебе?

— Она подарена мне... — почти торжественно признался Савванарола.

Как фаталист он придавал большое значение словам и знакам, которые сам же выдумывал. "Сколько бы ты ни бросал камень в воду, ты всегда попадешь в центр круга, — иногда говорил он. — Это ли не парадокс". Ему было больно, он закусил губу.

— Кем? — удивился Иванов.

— Твоим сыном.

— Кем? Кем? — удивился Иванов.

— Пошел ты...

— Тихо... — сказал Иванов. — Посиди пока здесь... — и пихнул его в спину.

Череп покатился по коридору. Савванарола, пискнув, как мышь, бросился его ловить.

Иванов вышел в сад. Изюминка-Ю стояла у калитки.

— Не обращайте на него внимания, — зашептала Клавдия Ивановна, нагоняя их и странно улыбаясь. Она за локоть тянула припадающего на ушибленную ногу Савванаролу. У черепа таки отвалилась часть носа, и Савванарола бережно придерживал нижнюю челюсть. — Савва не так плох... — как о постороннем, улыбаясь, добавила она.