Бадигин был рыжеватый молодой человек с крупным спокойным лицом и пристальными, серьезными глазами. Лескову встречались такие люди, — тихони с твердым характером и ясным умом, с ними было легко вести дела, они лишнего не обещали, но, дав обещание, не подводили. «На Крутилина он, кажется, ни в чем не похож. Как они срабатываются?» — думал Лесков.

— Я вас слушаю, — сказал Бадигин.

Лесков назвал себя. Бадигин уже слышал о его приезде в Черный Бор, это облегчало разговор. Но когда Лесков начал описывать свое впечатление от работы автоматики в цехах и передал беседу с Крутилиным, Бадигин нахмурился. Он с неудовольствием прервал Лескова, не дав договорить до конца.

— Мне кажется, товарищ Лесков, вам нужно обратиться к главному инженеру или в технический отдел. Партийную организацию нашего завода и так уже обвиняют, что она подменяет то механиков, то технологов, то снабженцев — лезет в сугубо специальную область.

— По-вашему, работа регуляторов — это только специальная область? — возразил Лесков. Бадигин усмехнулся:

— А по-вашему, вероятно, нет? Мне пришлось немного поработать в плавильном цеху на конвертерах. Регуляторы и тогда и теперь действовали неважно. Плохо работающие краны мучили нас больше, чем плохо работающие регуляторы: если они стояли, останавливался весь цех. А если регуляторы выходили из строя, это никого особенно не огорчало, плавка шла и без них. Вот почему я считаю, что это вопрос чисто технический.

Лескову уже казалось, что он обманулся в своем первом впечатлении от Бадигина. Этот человек был молод, три года назад он еще сидел на студенческой скамье, ему читали лекции по новой технике, рисовали ему картину нарастающей революции в производстве. Что от всего этого осталось в его голове? Достаточно было ему попасть на завод, как он забыл все, чему его учили, и заразился от производственников худшим, что у них есть, — их консерватизмом, их неприязнью к общим проблемам: день прошел, сменные планы выполнены — ну и ладно! Нет, такому человеку нетрудно с Крутилиным, они найдут общий язык!

— Простите, может, я чего-нибудь не понимаю, — вежливо сказал Лесков, — но чем же тогда занимается партийная организация завода?

Бадигин пожал плечами.

— Вы думаете, у нас мало своей работы? Поверьте, хватает чисто политических вопросов. Я мог бы вам показать свой план на этот месяц — тут и культурные мероприятия, и жилищные дела, и подготовка к выборам в местные Советы, и вопросы снабжения трудящихся… Одними столовыми приходится заниматься каждую неделю, на заводе у нас это пока все еще отстающий участок.

Лесков язвительно усмехнулся. Он не умел убеждать, здесь же убеждения были бесполезны, — с ним разговаривал инженер. Лесков встал, встал и Бадигин — дальнейший разговор они вели стоя.

— Я все-таки считаю, что внедрение автоматики — вопрос далеко не только технический, — сухо сказал Лесков. — По-моему, он имеет политического значения больше, чем, например, ваша мучительная проблема, аккуратно ли вытирают официанты стол в цеховых столовых и хватает ли в буфете пива. Для меня наладка регуляторов — внедрение коммунистических методов труда в сегодняшний наш быт. Не могу считать это голой технической проблемой.

Он говорил нарочито зло и вызывающе, чтобы обидеть Бадигина, показать ему, что видит в нем узкого и отсталого делягу. Бадигин не обиделся, он казался скорее заинтересованным. Он снова предложил Лескову сесть.

— У нас выработалась привычка каждый пустяк поднимать на принципиальную высоту, — заметил он дружелюбно. — Я не хочу сказать, что это плохо. Но и перехлестывать в этом не стоит, правда? Неужели вы в самом деле думаете, что наступление коммунизма зависит от того, справится или не справится Жариковский с двумя-тремя вконец разлаженными механизмами на нашем заводе?

На это Лесков отвечал речью.