— Ну, как тебе информация? — Турецкий закурил очередную сигарету.

— Так вот же, Санечка! — возбужденно откликнулся Грязнов. — Вот тебе и секретный личный доходец! Подпольный публичный дом!

— Да ну тебя, — отмахнулся Турецкий.

— А что? Помнишь, Артеменко говорил тебе, что Трахтенберг отбирал для своих роликов исключительно незнакомые публике лица.

— Да, будущих артистов набирали чуть ли не с улицы…

— Вот! Но ведь среди них могли быть девушки, которых вообще никто не стал бы искать. Мало ли таких…

— Дай юноши тоже…

— Вот именно! Отснялись в ролике, показали себя во всей красе, страна на них каждый день по сто раз насмотрелась — и вперед, осваивать древнейшую профессию. Днем ты видишь прелестное создание на экране, выставляющим свои исключительно гладкие ножки, от которых мухи дохнут…

— Не дохнут, соскальзывают.

— Неважно… А вечером ты эти ножки себе на шею закидываешь…

— Эй, ты что это, старый? Ишь, размечтался!

— Я ж не о себе! Это как версия!

— Да ну тебя, Славка! В чем версия-то состоит? Ревнивая шлюха устроила взрыв? И где же она пластит добыла? Как бомбу смастерила? А кто ее на крышу положил? Мальчик из того же борделя подпольного? Я в публичный дом слабо верю. То есть вообще не верю! Респектабельный был человек, у него репутация! Накрыть же могли в любой момент. Нет, он побоялся бы.

— А подпольным золотишком баловаться, будучи одновременно ректором вуза, это как? И не просто баловаться, а поставить дело на широкую ногу, чеченам конкуренцию составить! Это не опасно? А Трахтенберг не побоялся! И не поверю я, что он из подпольного «цеховика» переделался в белого пушистого зайчика-бизнесменчика. А касательно того, что накрыть могли или могут — так на то и конспирация, и секретность, и подписки о неразглашении, и конверты пухлые… Потому и брательник убитого водилы на твоего Шурку вызверился. Понимает, что там секретность легко обеспечивается: одно лишнее слово — камень на шею и в речку, раков кормить. И вспомни, какую фразу произнес Артеменко в адрес Трахтенберга: «Мертвые сраму не имут». К чему эта цитата из библии?

— Ладно. Это отдельная тема. Меня в данный момент интересует, что могло произойти между Трахтенбергом и его охранником Малашенко… Как его имя? Забыл, черт!

— Григорий Николаевич, — напомнил Грязнов. — Сейчас позвоню своим. Что они там, заснули?

Но мобильник Грязнова зазвонил первым.

— Грязнов, слушаю. Не нашли? Как? А дома? Нет? А что соседи? Понятно… А жена у него есть? Где? Так, так… Установите наружку. Еще нужно выяснить, есть ли на нем автомобиль. Номер узнайте. Ищите машину. И еще раз допросите начальника охраны, Смирнова. Надавите там на него!

— Пропал, что ли?

— Со слов соседей, Малашенко после катастрофы, ясное дело, в больнице валялся. И домой уже не вернулся.

— А что жена?

— Жены тоже давно нет. Где она— соседи не в курсе. Говорят, Малашенко жили очень замкнуто, но не так чтобы дружно.

— А что говорят коллеги по работе? Начальник службы безопасности фирмы Смирнов?

— И сам Смирнов, и его коллеги показывают, что, после того как Малашенко выписался из больницы, шеф, то есть Трахтенберг, якобы назначил ему весьма солидный пансион. И отпустил восвояси. Чтобы, значит, Григорий Николаевич жил себе на покое. Где он обитает, никто не ведает. Якобы собирался пожить у друга в деревне, но адреса не оставил.

— Врут ведь, сволочи! Помнишь, когда Малашенко на своих костылях пришкандыбал на место взрыва, он что сказал?

— Что?

— Его спросили, откуда он знает про взрыв, а он ответил, что ребята из охраны позвонили.