Вопрос: Кстати, вы, конечно, знаете, что два месяца тому назад на Трахтенберга уже было совершено покушение?

Ответ: На Трахтенберга?

Вопрос. Ну да… Взрывчатка также была в его автомобиле. Взрыв произошел, когда Трахтенберг находился в нем. Все так же.

Ответ. Так же?

Вопрос: Ну… Не совсем так. В первом случае взрывпакет был прикреплен к днищу. И пострадал Малашенко, охранник Арнольда. Но во втором-то погиб он сам!

Ответ: Думаю, что и в том, и в другом случае пострадал тот, кто должен был пострадать.

В о п р о с: То есть… Вы считаете, что первый взрыв был предназначен охраннику? Мы знаем, что пострадавший был рядом с Трахтенбергом на протяжении более десяти лет. То есть должен был пользоваться его неограниченным доверием. Это что же, Арнольд его наказал?

Ответ: Заметьте, не я это сказал.

Вопрос: Но за что?

Ответ: Батенька, вы слишком много задаете вопросов. На которые…

— Ладно, хватит, — остановил запись Турецкий. — Ну что? Ты на что обратил внимание? — словно сверяясь со своим впечатлением, спросил он приятеля.

— На то, что, во-первых, он тебе постоянно отвечает вопросом на вопрос. Это, правда, принято в еврейских семьях.

— Артеменко-то каким боком?..

— Я шучу, Санечка. Главное, он ясно дает понять, что все не так просто с этими двумя взрывами.

— Вот именно! Прямым текстом! Что же получается? Трахтенберг устроил взрыв, предназначенный охраннику? Причем мы видим абсолютно схожий почерк: четко направленный взрыв, кумулятивное взрывное устройство. Просто снайперские взрывы, ей-богу! Словно исполнены одними руками. Или одной командой. Но со слов Артеменко, Трахтенберг наказал своего охранника. Получается, что Трахтенберг хотел убрать Малашенко руками подчиненных, так, что ли?

— Может быть. Но, в конце концов, бывшие гэбэшники сидят в охране не только Траха. В команде его конкурентов такие же ребятишки парами ходят. И методы у них могут быть одинаковые. Возможно, что и первый взрыв предназначался Траху, но ошибочка вышла. Которую через пару месяцев исправили. Говорил же Артеменко про марку «Горбань». Что они не поделили?

— Это нам Олег Левин расскажет. Жду его с минуты на минуту… Во всяком случае, немедленно следует разыскать Малашенко! Я уже распорядился на этот счет.

В этот момент в дверь просунулась коротко стриженная голова оперативника Фонарева.

— Входи, — махнул ему рукой Турецкий.

Шура вошел. По комнате поплыл запах алкоголя.

— Это что еще такое? Ты пьян, что ли? Ты где был? — изумился Александр Борисович.

— Пиво с мужиками пил, — вставил Грязнов.

— Нет, Александр Борисович! Я был на задании! У родственников погибшего водителя Шатрова.

— А почему от тебя спиртным разит?

— Так поминки же! Оказывается, Шатрова сегодня хоронили.

— Хорошо устроился! — покачал головой Александр. — Специально, что ли, такой день для визита выбрал?

— Не, они мне сами назначили… Хотели, чтобы и я помянул.

— Больше некому, что ли? Садись давай. Отчитывайся. Раз уж на поминки попал, спецназ-то видел? Я имею в виду охрану.

— Не-е! Те на джипах приехали, деньжищ матери сунули, по рюмке хлопнули и отвалили. Когда я пришел, там только сын был с женой. Мать Шатрова спала уже. Я с этими двумя общался.

— Под протокол?

— Не, не стали бы они под протокол. Я ж их разговорить хотел…

— Разговорил? — строго спросил Турецкий.

— Ну, в общем, да.