— Говорено с профессором?

— Он сам пришел и обо всем рассказал.

— О, значит, здравый смысл все же победил, — отмечаю я. — А что конкретно Томас от него требовал?

— Ничего особенного. Делал намеки о популяризации их успехов... Конкретное сводилось, вероятно, к поездке Берова.

— А это? — спрашиваю, разглядывая снимок, сделанный у «Золотых Мостов».

— Секретарша.

— И приятельница?

— Да, и приятельница, — кивает Борислав.

Он высоко подбрасывает мундштук и ловит его рукой.

— Перестань нервничать, - - одергиваю я его. -Возьми сигарету и уймись, пожалуйста.

— Сатана! — отвечает мой друг, после чего тянется к сигаретам и закуривает.

— У Томаса неприятности не только по службе, но и в семье, — поясняет Борислав, выпуская вместе со словами и соответствующую порцию дыма. — Жена его, очевидно, мечтала не о Софии, ее влекло в Париж, в Лондон. Не успев приехать сюда, она после первого же семейного скандала хлопнула дверью и уехала обратно. Так что Томас теперь соломенный вдовец и кавалер собственной секретарши.

— В чем состоят ее функции?

— Она секретарша, если не касаться их интимных отношений.

— Их интимные отношения меня не интересуют. Еще что?

— Больше ничего. Затишье, как я уже сказал. Из дому в посольство, из посольства домой, приемы, попойки на квартирах у коллег.

— Надеюсь, наша служба следит зорко.

— Следит, только очень издалека.

— Пускай продолжает свою деятельность. Затишье может означать подготовку. Пускай он проявит себя. Человеку надо реабилитироваться.

— Постараемся ему помочь, — кивает Борислав. Слышен стук в дверь, и в комнату входит лейтенант

из нашей группы.

— Повезло нам с квартирой, -- докладывает он. -В доме напротив, на том же этаже, живут наши люди. Молодая семья. Геологи. Сами отправились в командировку, а квартиру оставили нам.

— Когда сможете смонтировать аппаратуру?

— Надеюсь, к завтрашнему вечеру все будет готово.

— А как насчет «Ягоды»?

— Там дело сложнее. Обстановка неподходящая. Может, ограничимся записями?

—  Достаточно одних записей, — соглашаюсь я. — О другом не беспокойтесь.

  Лейтенант машинально вытягивается в струнку, несмотря на то, что он в штатском, и уходит. После этого мы с Бориславом снова пускаемся в рассуждения о том, как помочь Томасу.

ГЛАВА 3

   В нашу эпоху технической революции, когда дело создания аппаратуры для подслушивания, наблюдения и фотографирования каждый день отмечается новыми и новыми эпохальными достижениями, крохотное устройство, предоставленное в мое распоряжение Драгановым, кажется жалким и примитивным. Жалкое и примитивное, а дело свое делает. Крохотный объектив, размером с булавочную головку, вмонтирован в стену комнаты, в которой ведется допрос. Этот самый объектив при помощи системы увеличительных линз передает на противоположную .стену смежной комнаты изображение, наблюдать которое можно не напрягая зрения.

  Удобно разместившись в этой смежной комнате, я созерцаю на небольшом экране фигуру Драганова, сидящего за письменным столом ко мне спиной, и фигуру Апостола, стоящего лицом ко мне. Это высокий тощий юноша, в нем бы можно было заподозрить баскетболиста, не будь он таким вот немощно расслабленным и слегка сутулым — тонкие ноги, кажется, с трудом держат его длинный скелет. Лицо у него тоже расслабленное, тоже длинное и очень бледное, как у настоящего евангельского апостола, если не принимать во внимание некоторой наглости во взгляде и в изгибах губ, что, возможно, и не присуще евангельским апостолам. На нем черный свитер с высоким воротом и с не в меру короткими рукавами и мятые узкие серые брюки, тоже слишком короткие для его роста.