Никто не хотел заниматься обыкновенными делами до завершения всех формальностей. Это выглядело бы жестокосердием – и даже хуже, указанием на то, что они чем-то испуганы. И теперь все собрались в холле, неловкие и несчастные.

Первой заговорила Кларисса:

– Разве это не нелепо? Произошло такое событие, и все как будто бы осталось прежним! С утра я наметила заняться целой дюжиной дел. Но теперь каждое из них выглядит каким-то бессмысленным…

– Ничего не осталось прежним! – гневно бросила Трифена. – Юнити убили в нашем доме, убил член нашей семьи. Теперь ничто и никогда не станет опять прежним. Но все, что ты собиралась делать, теперь, конечно, стало бессмысленным! Какой смысл может быть теперь в повседневных делах?

– Но, по правде говоря, мы еще не знаем, что именно произошло… – неуверенным тоном начал Мэлори, переступив с ноги на ногу. – Не думаю, что стоит заранее говорить некоторые вещи…

Миссис Уикхэм бросила на него яростный взгляд. Слезы стояли в ее покрасневших глазах.

– Если ты ничего не знаешь, значит, просто не хочешь ничего знать! Но если ты сейчас заведешь какую-нибудь проповедь, я закричу. И если ты опять начнешь твердить очередные банальности о тайнах господних и исполнении над нами божьей воли, клянусь, что я брошу в тебя самым тяжелым и острым предметом, какой подвернется мне под руку!.. – Она задохнулась. – Юнити была честней и отважней, чем все вы, вместе взятые. Никто не заменит ее!

Развернувшись на месте, молодая женщина бросилась бежать по мозаичному полу, а потом громко пробарабанила каблуками по деревянным ступеням лестницы.

– Кроме тебя самой, – буркнула ее сестра, предполагая, таким образом, что Трифена вполне может заменить Юнити. – Ты неплохо справляешься с делом. Заразилась теми же самыми безумными идеями, никогда никого не слушаешь и не думаешь о том, куда идешь… По сути дела, идеальная замена!

– Не надо, Кларисса! – нетерпеливо проговорил Мэлори. – Не обращай внимания. Она расстроена.

– Она всегда чем-нибудь да расстроена, – негромко произнесла девушка. – В расстройстве протекает вся ее жизнь. Она лезла на стенку, когда устраивался ее брак со Спенсером. А потом решила, что он – грубиян и зануда, и оттого лезла на стенку еще больше. И даже когда он умер, все равно не была довольна.

– Ради бога, Кларисса! – возмутился ее брат. – Придерживайся приличий!

Мисс Парментер не обратила внимания на его слова.

– Вы не расстроены? – негромко спросил ее Доминик.

Она посмотрела на него, и гнев исчез с ее лица.

– Конечно, расстроена, – призналась девушка. – И это притом, что мне она не нравилась.

Кларисса посмотрела на отца, стоявшего возле лестничной колонны. Тот по-прежнему оставался бледным, однако как будто бы вернул себе по меньшей мере часть самообладания. Рэмси обыкновенно пребывал в глубоком душевном покое, и разум в нем всегда преобладал над эмоциями, потворством своим желаниям или любого рода распущенностью. Пока он никому не посмотрел в глаза. Естественно, хозяин дома знал, что именно Стендер и Брейтуэйт сообщили полиции, и, наверное, гадал, как члены его семьи отнесутся к этому экстраординарному обвинению. Но молчать дальше он уже не мог.

– Не думаю, что скажу вам что-то новое, – проговорил Рэмси охрипшим и тонким голосом, полностью лишенным привычного тембра. – Я не знаю, что произошло с мисс Беллвуд. И я искренне верю в то, что все остальные также не знают этого. Нам следует, насколько это возможно в данной ситуации, продолжать привычную жизнь и сохранять чувство собственного достоинства.