— А если, к примеру, на неё нападёт какой-нибудь гиранец? — предположил Джесси.

— Ха, — от этой мысли я улыбнулся. — Тогда ему не жить. Гиранцы — мои враги, ты не забыл?

— Ну да, ну да… — пробормотал Джесси. — Ну а если вместо гиранца будет кто-нибудь из имперцев, например, твой товарищ по оружию, — хитро посмотрел он на меня.

И тут я задумался. Уж не знаю отчего, но та женщина очень уж запала мне в душу. И от слов Джесси внутри меня что-то вскипело.

Я хотел было сказать, что, скорее всего, заступлюсь за женщину, потому что она по строению своего тела слабее мужчины. Но потом подумал, что Устав строго-настрого запрещает военным умышленно наносить вред своим согражданам, поэтому вслух этого не сказал. Но ведь Алекс-20 нарушил это правило! И сделал это в целях собственной выгоды…

Джесси всё это время внимательно смотрел на меня и, похоже, заметив на моём лице сомнение, довольно ухмыльнулся.

— Ах ты, мелкий гиранец! — прорычал я. — Ты что это, в голову ко мне залезть вздумал⁈ Вашей поганой пропагандой меня смутить?

— Это не пропаганда, — Джесси ничуть не испугался моего рыка. — Это человечность. Люди тем и отличаются от машин и животных. Да даже у животных есть чувства. Люди думают в первую очередь сердцем и делают то, что считают нужным, а не то, что им приказывают. И если вдруг президент, которого все гиранцы уважают и ценят, прикажет кому-нибудь убить дорогого ему человека, никто этого не сделает. Потому что у нас есть понимание о человечности и о том, как нужно правильно поступать.

— По крайней мере, наших бойцов вы нормально убиваете.

— Так мы ведь защищаемся, — заявил Джесси. — Мы хотим вернуть свой дом и жить нормально. И вы не люди, вас искусственно выводили!

— Ты ведь понимаешь ущербность твоей логики? — хохотнул я. — Значит, вы люди, а мы нет. Вас убивать нельзя, а нас можно. Так, по-твоему?

— Вас, по идее, тоже нельзя убивать, — грустно произнёс Джесси. — Вот только выбора у нас нет. Если бы вы хоть чуть-чуть задумались о том, ради чего ведётся вся эта война и ради чего убиваете, быть может, тоже не стали бы нас истреблять. А так у нас просто нет выхода. Нам приходится сражаться с вами.

Всё время, сколько мы общались с Джесси, я гнал его слова от себя подальше. Но всё-таки червячок сомнений достиг своей цели. И, хоть я и пытался игнорировать все его слова, подсознание работало само по себе. Картина, хотел я того или нет, в голове выстроилась.

А ведь у них и вправду нет выхода. Задачей той самой вылазки, которая случится через месяц, будет полное уничтожение врага. Любой ценой. Мы должны будем полностью очистить, стерилизовать западный берег Лутеранского материка, избавив его от гиранцев. А учитывая, что они здесь живут, деваться-то им некуда.

Командование планировало испытать новый вид напалма — залить все норы и поджечь их. И даже если до гиранцев не дойдёт разрушительная мощь пламени, они просто задохнутся от ядовитых паров. Все эти мужчины, что хвалили меня в баре, гиранские женщины, и те странные мелкие создания, которых они называют детьми.

Я ещё раз вспомнил того малютку с редкими зубами и слюнявой пастью. А ведь он не такой уж и мерзкий, если призадуматься. Просто необычный. Я бы даже сказал, есть в нём что-то такое притягательное и приятное, в чём я не мог себе признаться. И, если честно, мне даже хотелось подержать его на руках, хоть я и гнал эти мысли от себя подальше.

Сейчас мне отчего-то стало совсем не по себе. И Джесси мне отвечать больше не хотелось.