Его встретила Роза, наградив жарким поцелуем.

– Убери свой кинжал в ножны, – улыбнулась она, обнимая Эцио.

– Ты – единственная, кто заставил меня его обнажить. И только у тебя для него есть подходящие ножны, – добавил он и тоже улыбнулся.

– Тогда идем, – сказала Роза, беря его за руку.

– Нет, Роза, mi dispiace veramente, не могу.

– Никак я успела тебе наскучить?

– Ты же знаешь, что нет. Но мне нужно видеть Антонио. Срочно.

Холодные серо-голубые глаза светились решимостью. Роза поняла: Эцио сейчас не до утех.

– Ну хорошо. На этот раз я тебя прощаю. Антонио у себя в кабинете. Мне кажется, он очень тоскует по макету палаццо делла Сета. Представляешь? Даже сейчас, когда он заполучил настоящий. Идем!

– Эцио! – воскликнул Антонио, увидев, кто пришел. – Почему у тебя такой мрачный вид? Все в порядке?

– Если бы… Я подслушал очень важный разговор. Карло Гримальди и братья Барбариго – Сильвио и Марко – в заговоре с… одним человеком, которого я очень хорошо знаю. Его называют Испанцем. Они замышляют убить дожа Мочениго и заменить его одним из своих.

– Ужасные новости. Если дожем станет кто-то из них, в их руках окажется вся венецианская торговля и флот. – Антонио помолчал. – И они еще называют преступником меня!

– Антонио, ты поможешь мне их остановить?

– Я на твоей стороне, брат, как и все мои парни.

– И женщины тоже, – вставила Роза.

– Grazie, amici, – улыбнулся Эцио.

Антонио задумался.

– Но ты должен понимать, Эцио: такие дела с наскоку не делаются. Дворец дожей настолько тщательно охраняется, что по сравнению с ним палаццо делла Сета – открытый парк. И времени строить макет дворца у нас нет…

– Смелость города берет, – убежденно произнес молодой человек.

Антонио и Роза посмотрели на него, а затем вдруг де Магианис рассмеялся, а девушка озорно улыбнулась.

– Смелость города берет! – повторила она. – Вот за это мы и любим нашего Эцио!

– Предательством меня давно уже не удивишь, – говорил Антонио, пока они шли. – Дож Мочениго – хороший человек. Даже странно, что он так долго продержался на своем посту. В детстве нас учили, что дворяне – добрые и справедливые. И я верил в это. Отец у меня был сапожником, мать – посудомойкой, но я мечтал выбиться в люди. Усердно учился, преодолел кучу трудностей, но в правящее сословие так и не попал. Если ты не отпрыск знатного рода, то для дворян всегда будешь человеком низшего сорта. Так скажи мне, Эцио, кто настоящие аристократы в Венеции? Люди вроде Гримальди или братья Барбариго? Нет! Это мы! Воры, наемники, шлюхи. Благодаря нам жизнь в Венеции кипит, а порядочности у каждого из нас больше, чем у всей этой правящей своры! Мы любим Венецию, тогда как для них она – просто дойная корова.

Эцио слушал и кивал, однако свои мысли держал при себе. При всем уважении к Антонио, он не мог представить этого человека в corno ducale.

Вскоре они вышли на площадь Святого Марка и увидели сам дворец. Антонио был прав: он тщательно охранялся. Боковую стену собора, примыкавшего к дворцу, опоясывали строительные леса. Антонио и Эцио удалось незаметно туда забраться. Перепрыгнуть на крышу дворца тоже не составило труда. Однако доступ к внутреннему двору был закрыт.