Она подозвала нескольких куртизанок.

– Мои девчонки будут вам прикрытием.

Куртизанки, наряженные в серебристые и красные платья из атласа и шелка, вовсю хохотали и кокетничали с гостями. Внимание Эцио привлек высокий, благородного облика человек лет шестидесяти пяти. У него были ясные умные глаза и белая окладистая борода. Он разговаривал с венецианским аристократом, похоже своим ровесником. Маски обоих были узкими, оставлявшими бо́льшую часть лица открытой. В первом Эцио узнал Агостино Барбариго, младшего брата Марко. Случись что-нибудь с нынешним дожем, судьба Венеции, скорее всего, окажется у него в руках. Аудиторе подошел ближе и встал так, чтобы слышать их разговор.

– Честное слово, этим празднеством мой брат только опозорился, – посмеиваясь, сказал Агостино.

– Вы не имеете права так о нем говорить, – возразил аристократ. – Он – дож!

– Да, да. Он – дож. Я все время об этом забываю, – ответил Агостино, пощипывая бороду.

– Это его празднество. Его карнавал, и он тратит деньги так, как считает нужным.

– Он всего лишь номинальный глава Венеции, – уже резче сказал Агостино. – И тратит он деньги города, а не свои собственные… Карнавал – лишь часть его игры. Замах у него гораздо шире, и вы это знаете, – понизив голос, добавил младший брат дожа.

– Марко был законно избран правителем Венеции. Я помню, ваш отец считал его непригодным для правления и думал, что Марко никогда не поднимется так высоко. Но какое значение это имеет теперь, учитывая сложившееся положение вещей?

– Кстати, я никогда не хотел быть дожем.

– В таком случае поздравляю вас. Вам это удалось, – холодно произнес аристократ.

Чувствовалось, слова собеседника рассердили Агостино, но он сдержался.

– Поймите: власть – это нечто большее, чем благосостояние. Неужели мой брат всерьез считает, что его избрали из-за каких-то политических качеств, а не из-за богатства?

– Его избрали за мудрость и лидерские качества.

Их разговор был прерван треском фейерверков. Взглянув на разноцветные огни, Агостино сказал:

– Уж не это ли проявление его мудрости? Фейерверки? Марко прячется во Дворце дожей, а город трещит по швам. Можно, конечно, тешить себя иллюзиями, будто дорогостоящие зрелища заставят людей позабыть все свои беды.

Собеседник Агостино махнул рукой, давая понять, что ему наскучил этот разговор.

– Люди обожают зрелища. Такова человеческая природа. Вот увидите…

В толпе гостей Эцио вдруг заметил внушительную фигуру Данте. Он был с отрядом караульных и, несомненно, высматривал того, кто украл его маску. Молодой Аудиторе смешался с толпой, продолжая искать удобное место, где можно подобраться к дожу, если тот все-таки решится сойти с буцентавра, стоявшего в нескольких метрах от берега.

Затрубили фанфары. Фейерверки прекратились. Гости умолкли, но вскоре разразились рукоплесканиями, приветствуя дожа. Марко подошел к правому борту своего церемониального корабля.

– Дамы и господа! – звонким голосом выкрикнул паж. – А теперь к вам хочет обратиться наш любимый дож – правитель Венеции!

– Benvenuti! – заговорил Марко. – Добро пожаловать, друзья мои, на самое грандиозное празднество этого времени! Карнавал – наша незыблемая традиция. В мирные и в военные годы, процветающая или обедневшая, Венеция всегда праздновала и будет праздновать карнавал!..

Речь продолжалась. К Эцио незаметно подошла Теодора.

– Отсюда слишком далеко, – шепнул ей молодой человек. – А он не собирается сходить на берег.