Эцио снова посмотрел на лошадей. Остановил выбор на коренном. Из всей четверки он показался молодому ассасину наиболее выносливым.

Держа шкатулку под мышкой, Аудиторе взялся левой рукой за гриву и попытался подтянуться, поскольку ни седла, ни стремян у лошади не было. Его зашатало, и он понял, что сегодня никуда не поедет. Он потерял слишком много крови. Поэтому перво-наперво следовало перевязать раны, а потом уже думать обо всем остальном. Но прежде чем заняться раной, Эцио привязал выбранную лошадь к дереву. Разорвав рубашку Чекко на лоскуты, перевязал рану. Тело убитого оттащил подальше от дороги и спрятал среди мраморных плит. Если кто-то поедет мимо и не будет особо приглядываться, решит, что повозка налетела на глыбу мрамора и опрокинулась. Однако время двигалось к вечеру, а в темноте по горным дорогам ездить было опасно.

Все это унесло остатки его сил. «Даже мне нужно иногда отдыхать», – устало подумал Эцио. Он уселся в тени дерева, слушая, как пасущаяся лошадь мягко перебирает копытами. Шкатулка стояла рядом с ним. Молодой ассасин еще раз осмотрелся по сторонам. Места были не из тех, где можно задерживаться надолго. Но веки Аудиторе уже отяжелели. Глаза закрылись сами собой. Эцио заснул, не заметив молчаливого наблюдателя, который следил за ним с придорожного холма, прячась за деревом.

Острая боль в правой руке стала тупой. Эцио хотел встать, как вдруг увидел, что левая рука придавлена тяжелым куском мрамора, который кто-то принес из каменоломни. Тогда молодой ассасин попытался встать, но и это у него не вышло. Вспомнив о Яблоке, он повернул голову туда, где лежала шкатулка.

Но ее не было.

Незнакомец, одетый в черный cappa и белую сутану доминиканского монаха, заметил, что Эцио проснулся. Повернувшись к нему, незнакомец передвинул обломок, еще сильнее придавив левую руку молодого убийцы. Руки монаха двигались быстро. На одной недоставало пальца.

– Постой! – крикнул Аудиторе. – Кто ты? Что ты делаешь?

Монах не отвечал. Потом он нагнулся и поднял шкатулку.

– Не трогай ее! Делай что хочешь, только не…

Но монах уже открыл крышку. Изнутри вырвался ярчайший свет, словно там было спрятано маленькое солнце.

Эцио показалось, что монах удовлетворенно вздохнул. Потом молодой человек снова провалился в сон.

От третьей попытки у него заныло все тело. Казалось, жилы в раненой правой руке вот-вот оборвутся. Но Эцио приналег на импровизированный рычаг с такой решимостью, словно это был вопрос жизни и смерти… В какой-то момент проклятый обломок приподнялся, перевернулся и откатился в сторону.

Тяжело дыша, молодой ассасин сел. Левая рука болела, но все кости были целы.

Почему таинственный монах попросту не убил его, пока он спал? Наверное, не хотел брать грех на душу. Пока было ясно одно: доминиканец и шкатулка с Яблоком исчезли в неизвестном направлении.

Поднявшись на ноги, Эцио кое-как добрался до ручья, текшего неподалеку. Там он жадно напился, затем промыл и заново перевязал рану. Искать лошадей было бесполезно, и молодой Аудиторе пошел пешком, держа путь на восток, в сторону Форли.

Он шел несколько дней. Наконец вдалеке показались городские башни. К этому времени Эцио чувствовал себя выжатым до последней капли. Дело, которому он служил неустанно, забрало все его силы. Постигшая неудача омрачала душу. Никогда еще ему не было так одиноко.