|
В конце — темнее всего; а Рэнт еще и завязывал детям глаза. Потом совал их руку в большую миску с вареными рожками, перемешанными со сливочным маслом, и говорил: «Это мозги». Давал пощупать виноград с кукурузным маслом или облупленные яйца и говорил: «Это вырванные глаза». В наше время дети совсем не пугаются. Когда ребенок в темноте сует руку в теплую воду с желатином и слышит «Это свежая кровь...», ему уже не хватает воображения испугаться.
Луэлла Томми (соседка): В конце туннеля с привидениями, где устроили праздник, дети едят торт и играют в «Утю-Утю». И в «Передай апельсин». Некоторые дети просят салфетку, чтобы вытереть руки, потому что трогали поддельные мозги, легкие и всякие страхи. Другие ребята просто вытирают руки о свою или чужую одежду. Маленькая девочка Эллиотов выходит из туннеля, руки по локоть красные. Прямо багровые. И плачет. Сама в костюме ангелочка, с бумажными крылышками на проволоке из старых вешалок и нимбом с золотыми блестками. Трет глазки, размазывает красное по лицу. И, всхлипывая, говорит: — Рэнт Кейси положил мне в руку настоящее живое сердце!.. Я сказала ей: — Нет, милая, оно было не настоящее! Поплевала на салфетку, чтобы вытереть ей мордашку, и говорю: — Это был просто помидор без шкурки! Сначала я даже испугалась, что девочка так разнервничалась. Встаю на колени, вытираю ей личико бумажной салфеткой, а бумага рвется. Тут я замечаю, какое все клейкое, вся юбка склеилась. И в черных точках. Это свернувшиеся кусочки. Это не красная краска. И еще запах. Кроме вони старого брезента и креозотного запаха, как от шпал на жаре, я слышу сладковатый запах то ли календулы, то ли детского горшка... Запах тухлого мяса. Глевда Хендерсен (соседка): Боже, боже! Все дети — у кого пальцы, у кого руки по запястье, у кого по локоть и даже выше — в крови. Измазаны все костюмы: пиратов, фей, бродяг — все измазаны. Все в крови, уже не красной, она запеклась и почернела. Дети трогали торт и запачкали кровью ванильную глазурь. Оставили кровь на черпаке для фруктового пунша и на апельсине, с которым играли в «Передай апельсин». А после «Свистящих крекеров» все крекеры были в бурых отпечатках. По бетонному полу из черного туннеля тянется много-много маленьких отпечатков кроссовок и сандалий, клейких и кровяных следов. Лоуэлл Ричардс, учитель старших классов, берет у кого-то фонарик и идет разбираться. Шериф Бэкон Карлайл (детский враг Рэнта): Это хуже, чем самые ужасные снимки с места преступления, какие показывают полицейским! Луэлла Томми: Люди говорили, когда родился Бадди, Айрин Кейси принесла домой и заморозила свой послед. И мне сначала подумалось, что Бадди развесил там экспонаты: «Повешенный», «Призрак», «Взгляд в ад» и «Плацента Айрин Кейси»... Слава Богу, я ошиблась — но ненамного. Полк Перри (сосед): Догадайся я, что Рэнт Кейси задумал, ни за что не продал бы этому хулигану глаза! А вышел верный знак, что из мальчика вырастет убийца. Лоуэлл Ричардс (учитель): Рэнт Кейси в темноте берет за руку мальчика Хендерсенов и кладет в разные миски. Я высвечиваю фонарем кровь, густую как пудинг. Легкие с бойни: свиные и бычьи, серые, комковатые. Скользкие серые мозги, перемешанные и помятые. Кишки и почки вывалены прямо на пол. В салатнице покачиваются глаза разных размеров. Коровьи, свиные, лошадиные, все таращатся в потолок, все в кровавых отпечатках пальцев. И эти кошмарные отходы нагреваются и начинают вонять — почки, мочевые пузыри и целые противни кишок. Полк Перри: Говорят, там творился настоящий ужас. Повсюду — отрезанные языки. Лоуэлл Ричардс: Я смотрю и вижу, как Рэнт Кейси открывает ладонь мальчика Хендерсенов и кладет в нее что-то блестящее и темное со словами: «Это сердце...» Огромное сердце мертвой коровы. |
