— Если Казбек Магомедович в чем-то и прав, — помолчав, сказал он уже обычным бесстрастным голосом, — так это в том, что мы опозорены. И это никому даром не пройдет. Есть ответственный за нормальное функционирование Северо-Западного отделения организации. Изменник Петров был его креатурой, ему и было поручено разобраться с ним. Где Самоедов?

— Здесь, на верхней палубе, — тут же откликнулся Телегин и несмело улыбнулся, — волнуется в ожидании…

— Не время шутки шутить, Аркадий Игнатович, — оборвал его Бергамов, — самое время всем поволноваться, а не одному Самоедову. Давайте его сюда!

Телегин быстро подошел к пульту, расположенному под жидкокристаллическими дисплеями, нажал клавишу. Тут же с мягким шипением открылась входная дверь, и в проеме показался бледный Самоедов.

— Самоедов, что с Петровым? — не глядя спросил Бергамов.

— Самсон Эдуардович, — заторопился Самоедов, не осмеливаясь приблизиться, — я все выполнил, он уже на дне Обводного канала…

— Милиция?

— Отрабатывает единственную версию — самоубийство на почве неприязненных личных отношений с женой…

— Журналистская сволочь? — все так же не глядя осведомился Бергамов.

— Скончался позавчера от сердечной недостаточности, перетрудился, бедный, на нервной работе, мы использовали те самые порошочки, которые раздобыл еще покойный Петров у отставных химиков из кагэбэшных лабораторий…

Бергамов опять помолчал, пододвинул к себе блокнот, полистал его.

— Ладно, садись, — наконец смилостивился он, — хоть кто-то что-то путное сегодня доложил, да и тот — Самоедов…

Некоторое время все молчали. Потом Бергамов постучал ногтем по зеленому сукну стола.

— Так, — сказал он наконец, — сделанного не воротишь. Но и останавливаться мы не должны, не имеем права. На карту поставлены наш престиж, наши деньги, наше заслуженное право распоряжаться погрязшей в разрухе страной, в конце концов!

Палец Бергамова уперся в Самоедова:

— Первое!

Самоедов тут же выхватил записную книжку, Бергамов брезгливо скривился:

— Не холуйствуй, Самоедов, не перебирай! Роман Меньшиков по-прежнему за тобой. Разобраться с ним надо так, чтобы другим на веки вечные неповадно было!

— Вырезать всю его семью! — встрепенулся Додоев. — У него на глазах, а потом и его медленной смертью!

— Да нет у него семьи, — осмелился было возразить Самоедов, — один кукует…

— Значит, всех, кто ему дорог! — не унимался Додоев. — Всех, у него на глазах!

— Смерть его, конечно же, должна быть показательной, — осторожно заметил Телегин, — однако важно не засветить окончательно нашу организацию. После телевизионных разоблачений и так шуму выше крыши, даже Кремль зашевелился. Мы, само собой, гасим резонанс, возможности есть, но все же…

Бергамов поднял руку.

— Стоп! Думаю, что разработку деталей мы вполне можем доверить Адольфу Богдановичу, — он кивнул Самоедову, — в конце концов, на то он и специалист, и меру своей ответственности должен понимать. Как и необходимость реабилитироваться за свои просчеты.

Долговязая фигура Самоедова съежилась на стуле, он постарался сделаться как можно более незаметным.

— С этим все. Второе! — с нажимом продолжил Бергамов. — За приятными вещами мы должны не забывать и о главном. Задачу очистки страны от ненужных отбросов общества никто не отменял.