— Ну так что, Миша, — спросил Роман, когда Арбуз засунул мобильник обратно в карман, — не тяни, давай развязывай свой мешок с неприятностями.

Арбуз закурил, помолчал немного.

— Дело такое, Рома. Помнишь Корявого, который меня заказал?

— Помню, — сразу помрачнел Роман.

— Помнишь, когда в процессе наших недавних кувырканий мы его с тобой навестили и ты помог ему отправиться в мир иной?

— И это помню.

— Так вот, пошла волна.

— С какой стати? — удивился Роман. — Там же было все чисто!

— Чисто, да не очень. Зеркало на полстены в его каморке помнишь?

— Помню, конечно. Я еще удивился, зачем в таком клоповнике зеркало, как у Леонтьева в гримерке.

— А вот зачем. За зеркалом у Корявого была еще одна каморка, типа дежурки для его быков на случай экстренных дел. И один бык там все это время находился.

— Ну и что?

— А то, что зеркало то прозрачное с обратной стороны. Как у американских копов. И бык этот, что в дежурке хоронился, нас с тобой распрекрасно видел. Как и все то, что мы с Корявым сотворили.

— Не ты сотворил, а я, — твердо сказал Роман.

— Да нет, друг детства, именно мы с тобой. Сотворил-то ты, а отвечаю я, потому что в той ситуации ты — никто, просто дурилка при мне, а я… Сам знаешь. И бык эту информацию пустил по людям.

Роман вздохнул, Боровик покачал головой. Арбуз докурил сигарету и щелчком отправил окурок в покосившуюся урну.

— Ага, — удовлетворенно сказал он, — а вот и наш гонец из Пизы.

К скамейке подошел Тюря, вежливо поздоровался с Романом и Боровиком и, передав Арбузу бумажный пакет с приятно побулькивавшим содержимым, удалился к припаркованному неподалеку «Лексусу».

— Ага, — удовлетворенно сказал Арбуз, заглянув в пакет, — молодец, Тюря. Понимает, что к чему. Мешать напитки — дурной тон.

И показал друзьям бутылку «Джека Дэниелса», точно такую же, как та, которую они только что прикончили в пивной.

— Ну что, продолжим? — Арбуз с хрустом отвинтил пробку и передал бутылку Роману.

Роман сделал несколько глотков и спросил:

— Ну и что теперь?

— А теперь, друг детства, вот что. Как бы сказал Саня, в воровском мире Питера наступил раскол. Короче, все смешалось в доме Облонских.

— Ну и какова диспозиция? — спросил Боровик, отбирая бутылку у Романа.

— Диспозиция херовая. Часть братвы конкретно требует скальп Романа, потому что Корявый хоть и беспредельшик, но какой-никакой авторитет. А авторитетов безнаказанно гасить никому не позволено.

— Позишн намба уан! — прокомментировал Боровик, оторвавшись от бутылки.

— Другая часть хочет, чтобы все было по закону. То есть собрать толковище и разобраться по чести. Мол, Роман — человек уважаемый, его песни братва всей России слушает. Да и вообще, для поддержания порядка всегда полезно выслушать позицию обвиняемого.

— И на том спасибо, — невесело усмехнулся Роман.

— В общем-то да, и на том спасибо. Потому что тех, кто настроен тебя просто грохнуть хотя бы потому, чтобы в воровском движении из-за какого-то лабуха не наступил раскол, будет поболее.

— Вот она, благодарность публики… — снова усмехнулся Роман.

— Политика, Рома, политика, — хлопнул Романа по плечу Арбуз, — как видишь, и у нас тоже. А политика не знает благодарности. Впрочем, есть и еще одна, скажем так, партия, и тоже немаленькая.