Лира заметила, что у Сиреневого Ручья кожа все еще была красной и блестящей, как бывает, когда на теле вскочат волдыри. Ее волосы, коротко подстриженные, как и у других реплик, стали клочковатыми и редкими: местами сквозь них просвечивала кожа.

– Все не слишком плохо, – подытожила Сиреневый Ручей, хотя Лира ей и не отвечала. – Пальмолив выжила.

Пальмолив тоже была Коричневой. Ее начало рвать пару недель назад, а потом ее обнаружили ночью бродящей по коридорам. Пальмолив перевели в Коробку, когда ситуация совсем ухудшилась и даже глоток воды вызывал у реплики сильнейшие рвотные позывы.

– Как думаешь, я скоро умру? – неожиданно спросила Сиреневый Ручей.

К счастью, явились медсестры, и Лире не пришлось ей отвечать. Помогали при проверке Ленивая Корма и Вот Те На. Оценку когнитивных способностей почти всегда проводили они, однако Лира опасалась, как бы сегодня на их месте не оказался кто-то другой.

Сегодня репликам следовало выполнить три теста. Всякий раз, как сердце Лиры начинало биться чаще, она представляла себе все четыре его клапана, открывающиеся и закрывающиеся, как ставни – поток крови, всегда текущий в одну сторону, бесконечную петлю наподобие переплетающихся крыльев Хэвена. Про сердце она узнала так же, как и про остальные части человеческого организма: потому что больше нечего было изучать. В Хэвене не имелось ничего достоверного, кроме медицины – ничего, кроме боли и отклика на нее, симптома и лечения, вдоха и выдоха и кожи поверх мышц и костей.

Сперва медсестра Вот Те На проговаривала последовательность из пяти букв и требовала, чтобы реплики их запомнили. Потом им приказали разложить листочки цветной бумаги так, чтобы получился ровный переход от зеленого к желтому. Затем нужно было вставлять деревянные фигурки в отверстия соответствующей формы – просто смехотворный тест! Но Сиреневый Ручей справилась с ним с трудом – она пыталась всунуть ромб в треугольное отверстие, постоянно роняла детальки, и они с громким стуком падали на пол.

Для последнего теста Вот Те На раздала им бумагу и ручки (Лира украдкой сунула ручку в рот, наслаждаясь вкусом чернил: ей безумно захотелось присвоить этот экземпляр для своей коллекции) и велела репликам записать по порядку пять букв, которые они должны были заранее запомнить.

В основном реплик обучили алфавиту и заставили выучивать свои номера, чтобы они могли опознавать собственные кровати и использовать простую информацию для тестирования… Ну а Лире ужасно нравилось выводить изгибы и уголки каждой цифры по очереди, представляя, что цифры тоже являются особым языком.

А когда она подняла голову, то обнаружила, что листок Сиреневого Ручья по-прежнему чист. Сиреневый Ручей неуклюже держала ручку и непонимающе хлопала глазами. Что за странность!

Лира точно знала, что Сиреневый Ручей давно выучила буквы своего имени и очень этим гордилась.

Наконец Ленивая Корма объявила, что время истекло. Медсестра Вот Те На собрала листочки, а они молча сидели, пока результаты собирали, подсчитывали и заносили в их личные дела. У Лиры вспотели ладони. Вот сейчас…

– Я забыла буквы, – выдавила Сиреневый Ручей. – Я ничего не могу вспомнить.

– Ладно, уже все.

Ленивая Корма поднялась со стула – скривившись, как всегда после тестирования. Реплики последовали ее примеру. И только Лира осталась сидеть. Сердце в ее груди сжималось и разжималось.

Как обычно, стоило лишь Ленивой Корме встать, и она тотчас же принялась жаловаться.

– Проклятые туфли. Мерзкая погода. И вот теперь моей ленивой корме надо тащиться в административное крыло! Мне двадцать минут потребуется, чтоб сходить туда и обратно.