Ее локоть тычет меня в ребра.

– Я имела в виду, что теперь, когда все кончено, папа собирается выставить дом на продажу. Моя комната скоро уже не будет моей. Здесь так хорошо, жаль уезжать.

– В этой комнате много хороших воспоминаний.

Как я забирался к ней в окно после того, как все ложились спать. Вытаскивал ее из дома тайком.

– Келлан и Шейн пытались курить какую-то старую травку, которую нашли спрятанной под половицами в шкафу Шейна. – На этот раз, когда она смеется, смех достигает ее глаз. Этот звук одновременно успокаивает и изнуряет. – Их рвало несколько часов. Шейн клялся, что начал слепнуть.

Мне хочется посмеяться вместе с ней и вспомнить обо всем, что сходило нам с рук в этом доме. Каждый раз, когда мы, затаив дыхание, занимались сексом под одеялом, в то время как вся ее семья спала в нескольких футах от нас. Я постоянно боялся за свою жизнь, ведь кто-то из ее братьев мог ворваться и оторвать мне член, если застал бы меня на ней.

Но все, о чем я могу думать сейчас: при иных обстоятельствах ей, может, грозил бы серьезный тюремный срок из-за меня.

Только теперь мне приходит в голову, что некоторые из этих воспоминаний – бегство от копов или кого-то, кого мы разозлили, пьянство в пятнадцать лет, прогул занятий – вовсе не такие милые, какими казались в старших классах.

– Папа хочет, чтобы я посмотрела с ним дома́. Теперь, когда мамы нет, он чувствует себя немного подавленным, принимая решения единолично.

Ее слова едва доходят до ушей. Изнуряющие мысли одолевают меня, словно тяжелое одеяло, разум отягощен еще не придуманными способами, с помощью которых я мог бы погубить эту девушку. Она была счастлива, когда вернулась. Может, не сразу, из-за похорон и всего остального. Но сравнивая девушку, появившуюся тогда у костра, с девушкой, которая сидит сейчас рядом со мной, я вижу разницу. Она кажется выгоревшей, уставшей. Пара месяцев рядом со мной, и я уже высосал из нее всю жизнь.

И что бы я ни делал, дабы найти выход из сложившейся ситуации, я прихожу к одному неоспоримому выводу: я сделал это с ней. И если мне представится шанс, я сделаю это снова.

– Вообще-то, пару дней назад я проезжала мимо дома на Маллард. Тот, голубой, с пальмами. Новый. Я посмотрела…

– Джен. – Я вскакиваю на ноги. – Послушай, ты была права.

– Хм?

Я взволнованно расхаживаю по комнате. Как мне это сделать? Я не хочу показаться последним мерзавцем, но, возможно, для этого уже слишком поздно.

– Эван? – Ее голос дрожит от беспокойства.

– Мне следовало прислушаться к тебе.

Черт, почему я не прислушался? Она столько раз просила меня уважать ее желания и держаться на расстоянии. Я проигнорировал все ее предупреждения и пошел ва-банк. Я медленно поворачиваюсь к ней лицом, в душе, выплескиваясь наружу, бурлят вина и сожаление. Чем она вообще заслужила такого, как я?

– Мне жаль, Фред.

На ее лице появляется тревога.

– Насчет чего?

– Ты была права. У нас ничего не получится.

– Эван. – Настороженный взгляд, полный недоверия, стирает все краски с ее лица. – Это из-за прошлой ночи? Ты не клал наркотики в сумочку Трины. И не натравливал на меня Рэндалла. Ни в чем из этого нет твоей вины.

– Но я уговорил тебя пойти. Это моя вина, – мой голос повышается сам по себе. Такое чувство, будто я не контролирую свой собственный разум. По венам струится разочарование. Злость за то, что я позволил этому случиться. – Я тебе не подхожу. Мне жаль, что потребовалось так много времени, чтобы понять это. – Я сглатываю. Как больно это делать. – Тебе нужно держаться от меня подальше, черт подери.