Сделав еще один вдох, я сосчитала еще раз до десяти и осторожно перекатилась на

другой  бок.  Я  огляделась:  черные  стены,  черные  потолки.  Никакие  подсчеты  не  могли

успокоить меня, когда я поняла, в какой комнате нахожусь.

Мои губы приоткрылись, чтобы выпустить шокированный вздох, когда мои широко

раскрытые глаза впились в приспособления в комнате. Я едва могла понять, что это такое, но  видела  цепи,  свисающие  со  стен,  веревки,  подвешенные  на  деревянных  блоках  в

потолке,  металлическую  кровать,  распятие  и  множество  других  приспособлений, разбросанных по черному кафельному полу. Все это выглядело как средневековые орудия

пыток, и пока я лежала на полу в чем-то похожем на большую металлическую клетку, у

меня в горле поднималась желчь. Толстые прутья окружали меня со всех сторон.

Я снова закрыла глаза  и закуталась  в пальто.  В этой камере пыток было холоднее, чем снаружи. Если бы я не осмотрела комнату в тусклом красном свете, то решила бы, что

нахожусь в холодильнике.

Когда  из  узкого  коридора  слева  от  меня  начали  приближаться  шаги,  я  попятилась

назад в самый дальний угол клетки. Мое тело дрожало от смеси холода и страха, но я не

отводила глаз от того направления.

Я  задержала  дыхание,  когда  шаги  приблизились  ко  мне.  Затем  появился  он.  Я

предположила, что это был тот же мужчина, который схватил меня. Мое внимание было

приковано к полу, к его босым ногам. Я не осмеливалась поднять глаза. Его ступни были

грубые,  но  по  форме  ног  под  черными  спортивными  штанами  я  могла  заметить,  что  он

огромен. Спортивные штаны были свободными, но я все же могла разглядеть очертания

его бедер: они были плотными и мускулистыми.

В  комнате  стояла  мертвая  тишина.  Мое  теплое  дыхание  превращалось  в  пар  из-за

низкой  температуры.  Я  слышала  его  дыхание,  пока  он  стоял  рядом  с  клеткой.  Тяжелое

медленное дыхание с низким хриплым звуком. Я держала голову опущенной, ожидая, что

он будет делать дальше. Но он не двигался.

Минуты  проходили  в  напряженном  молчании.  Я  оставалась  забитой  в  углу,  а  он

оставался  там,  где  был,  рядом  с  моей  клеткой.  Его  ступни  были  направлены  в  мою

сторону,  и  даже  не  поднимая  головы,  я  знала,  что  он  смотрит  на  меня.  Я  чувствовала

тяжесть его пристального взгляда.

Чем дольше мы оставались неподвижными, тем больше промозглый холод проникал

в мои кости. Мои губы онемели, а зубы начали стучать. Стук от их прикосновений друг к

другу оглушал в этом тускло освещенном аду.

Затем он пошевелился.

Это  было  просто  мимолетное  движение,  но  этого  было  достаточно,  чтобы  я

напряглась в ожидании того, что он сделает дальше. Он собирался убить меня? Неужели

он  собирается  заткнуть  мой  рот  и  пытать?  У  меня  заболела  голова,  а  мозг  лихорадочно

работал от страха перед тем, что должно произойти.