— Надеюсь, — его больное выражение лица сказало мне все, что я хотела знать. — Он послал мне сообщение, что другая Школа разрушена, Дрю. Он думал, что может доверять мне — я так полагаю.

     — Конечно они законны! — прорычал Кристоф. — Я снова спрашиваю, почему вы не смогли спасти другую светочу?

     — П-п-почему? — Маркус пошатнулся и упал на стул. Он заскрипел под его весом. — Боже мой. Почему?

     Собранные дампиры зашептались.

     У меня было очень плохое предчувствие по этому поводу.

     — Потому что, — наконец сказал Кристоф, как если бы отвечал на вопрос в классе, — Красная Королева думает, что нам нужна только одна светоча.

     Кто-то засмеялся. Это было высокое, женское хихиканье, отскакивающее и отражающееся от всех камней и стекла. Каждая голова откинулась назад, и там, высоко над всеми, на одной из резных каменных опор, опоясывающих низ купала, стояла Анна.

     — Почему? — прокричала она. — Хотите знать почему? Спросите Рейнарда! Спросите его, что он знает! Он заставил меня сделать это!

     Проносящееся эхо заставило меня чувствовать себя еще больнее. Нам с Огастом было тяжело стоять. Или он пьяно качался, или я, или мир накренялся под ногами, как карнавальная езда.

     — Ничего из этого не произошло бы, если бы не он! — кричала Анна. Даже на таком дальнем расстоянии было видно, что ненависть исказила ее лицо. Ее волосы — дико вьющаяся масса красной темноты, и на ней был красный шелк. Еще одно из тех старых платьев развевалось, когда она нависла над опорами. — Она украла его у меня! Он был моим, а она украла его!

     Кристоф резко вдохнул.

     — Я никогда не любил тебя! — закричал он, и сила крика качнула меня на пятки. Второе обличье зажглось в нем, его волосы пригладились назад, и он выглядел достаточно сильным, чтобы запрыгнуть на купол.

     Держу пари, он смог бы сделать это. Прямо сейчас я бы не стала ему препятствовать.

     Во мне назревал отвратительный, темный, горящий смех. Торец ружья был между мной и Огастом, и вынуть его из кобуры не заняло бы много времени. Мне надо было выбирать, куда стрелять, и я знала, какой быстрой она была. Моя ладонь жаждала оружия, а пальцы скручивались.

     — Ты бы любил, если бы не сучка! — лицо Анны снова исказилось. — Ты бы любил меня! — она плакала? Тяжело было сказать. Тошнота накатывала, звук крыльев заполнил уши, и я задохнулась.

     Анна сделала быстрое движение. Винтовка прочно прижималась к ее плечу, и Кристоф снова крикнул.

     — ДРЮ! — закричал он, разворачиваясь и напрягаясь, и собрался прыгнуть на меня. Анна крикнула еще раз — бессловесный крик ненависти и разочарования, и нажала на курок.

     Эхо раздробило воздух в куполе. Дампиры засуетились, и сокрушительный удар врезался в мое левое плечо. Я потеряла равновесие.

     Колени Огаста подогнулись. Он тяжело опустился вниз, и я попыталась остановить его. Но он был тяжелым, и я не могла хорошо схватить его, потому что левая рука больше не подчинялась мне. Мои колени сильно ударились, и я выпустила короткий рык удивления, пытаясь уберечь его голову от столкновения с каменным полом. Он наполовину оказался на моих коленях, а глаза с трепетом закрылись. Он сказал что-то очень низко, и я не смогла услышать, что именно, в этом шуме. Полетели куски камня, когда пули попали в стену.