Мне было все понятно. Она мне просто не нравилась.

     Я обрела дар речи.

     — Как бревно. Как насчет тебя? — или ты спишь в перерывах между стуками в двери людей?

     Ее улыбка стала еще шире, показывая жемчужные, идеальные зубы. Когда она трансформируется, у нее появятся тонкие маленькие клыки.

     — Как младенец. Я сидела здесь с любимым Киром, надеялась, что увижу тебя прежде, чем у тебя начнется ознакомление, — эта улыбка была абсолютно прекрасной, и это вроде как смотреть на Кристофа. Я бы хотела иметь возможность свободно шагать и стоять прямо.

     Кроме Кристофа никто никогда не будет смотреть на меня так. Даже впервые, когда я встретила его, когда он отогнал Пепла и сказал мне идти домой. Тогда я думала, что он кровосос, он не пугал меня и наполовину так сильно, как она.

     А это о чём-то говорит.

     Не странно ли, что эта светлая фифа была более ужасающей, чем отвратительная смерть от рук кровососа? Говорит о том, что мои приоритеты сбились. Возможно, это всё из-за волнения.

     Она пугала меня, потому что я видела таких, как она, по всей стране. И если вы не пугаетесь, когда они улыбаются вам, или когда ведут себя дружелюбно, то на вас просто не обратили внимание, и вы заслуживаете все, что вам достанется. Тем не менее, некоторые из них нормальные, просто бездумные и раздражают, а так у них нет злого умысла.

     Моё спокойствие находилось на уровне злобы Анны. Но я осторожна, когда дело касается таких вещей. Я сразу же поняла, что папа не понимал жестоких девушек. Он понимал меня, когда я дралась, но если бы я пришла домой, рыдая, после стычки с девчонкой, с которой мы обменялись только словами... ну, до него бы это не дошло.

     Пристальный взгляд по-детски голубых глаз Анны переместился, останавливаясь выше моего левого плеча.

     — А это, должно быть, мистер Грейвс. Боже, не правда ли вы красавец? Если бы в моей охране было свободное место, то я, наверное, нарушила бы традицию и предложила вам Испытание вызова.

     Испытание вызова? Что? Скорее всего, какая-то дампирская штука. Я могу спросить Бенжамина. Или Леона.

     Как только выберусь отсюда.

     Кир напрягся. Он выглядел красивым в комнате Совета, но он был бледен, и его кожа слегка блестела. Он вспотел? Странно.

     Я услышала шелест одежды — Грейвс всё ещё был в своём чёрном длинном плаще — и шорох бумаги и целлофана. Затем, о мой Бог, щелчок зажигалки и длинная затяжка.

     Он курил!

     — При условии... — сказал он тихо, — что я буду курить.

     Руки Кира ударили столешницу, и он как будто стал больше. Он стал трансформироваться: показались клыки, золотые полосы расплескались по его коротким волосам, и я приготовилась к худшему. Я расправила плечи настолько, насколько смогла, и уставилась на него.

     Я никак не могла бы противостоять трансформировавшемуся дампиру, уже не говоря о старом и достаточно сильном дампире, который состоял в Совете. Тем не менее, я услышала папин голос, еще до того, как вся моя жизнь перевернулась с ног на голову:«Сначала проверяй, а потом отвергай, дорогая».

     Собаки могут учуять запах страха, люди — или существа из Истинного мира — тоже. Хищники настроили свои антенны на террор. Но девяносто девять раз из ста, собака тоже может учуять вожака. Требуется такой же плоский взгляд и решение быть бесстрашным, как подавляющий взгляд кучки спортсменов, стремящихся поиздеваться над кем-нибудь.