Предприняв жалкую попытку соблюсти этикет, я снова прилепил галстук. Пока я возился с зажимом, в зал через основные двери ворвались несколько приставов, среагировав на кнопку сигнала тревоги, нажатую судьей. Сибеккер быстро дал им отбой, сообщив, что инцидент исчерпан. Приставы рассредоточились вдоль задней стены зала суда – демонстрация силы на случай, если кому-то еще взбредет в голову поскандалить.

В последний раз промокнув лицо платком, я громко произнес:

– Ваша честь, приношу глубочайшие извинения за своего клиента…

– Сейчас не время, мистер Холлер. Сядьте на место. Вы тоже, мисс Медина. Всем успокоиться и занять свои места.

Я подчинился приказу, держа сложенный платок у рта и наблюдая, как судья развернулся в кресле к скамье присяжных. Для начала он отпустил со свидетельской трибуны Клэр Уэлтон. Женщина нерешительно встала и направилась к проходу позади столов прокурора и адвоката. Похоже, ее трясло больше всех. И неудивительно. Наверное, она поняла, что Уоттс мог бы так же легко наброситься и на нее.

Уэлтон села в первом ряду, который предназначался для свидетелей и сотрудников, а судья продолжил беседовать с присяжными:

– Дамы и господа, я сожалею, что вам пришлось присутствовать на таком спектакле. Зал суда не место для проявления насилия, здесь цивилизованное общество дает отпор агрессии. Меня искренне огорчает, когда происходит нечто подобное.

Тут с громким щелчком открылась дверь в камеру, и вернулись два охранника. Судья сделал паузу, затем вновь сосредоточил внимание на присяжных:

– Решение мистера Уоттса напасть на своего адвоката поставило под сомнение возможность продолжать данный процесс. Я…

– Ваша честь? – влезла Медина. – Если позволите…

Медина точно знала, куда клонит судья, и ей нужно было что-то предпринять.

– Не сейчас, мисс Медина, и не прерывайте судью.

– Ваша честь, можно провести беседу между судьей и адвокатами? – не сдавалась Медина.

Судья нахмурился, однако уступил. Я пропустил ее вперед, и мы подошли к Сибеккеру. Тот включил настольный вентилятор, чтобы его шум помешал присяжным подслушать наш шепот.

Пока Медина не успела ничего заявить, судья еще раз поинтересовался, не нужна ли мне медицинская помощь.

– Все в порядке, ваша честь, спасибо. Как ни странно, похоже, пострадала лишь моя рубашка.

Судья кивнул и повернулся к Медине:

– Я понимаю ваше недовольство, мисс Медина, но ничего не могу поделать. У присяжных создалось предвзятое мнение из-за того, что они только что увидели.

– Ваша честь, подсудимый – очень жестокий человек, и обвиняется он в очень жестоких деяниях. Присяжным это известно. То, что они увидели, не сделает их излишне пристрастными. Присяжные имеют право наглядно понять, как ведет себя обвиняемый. Он по собственному желанию произвел насильственное действие, поэтому пристрастное мнение, которое может возникнуть у присяжных, нельзя назвать ни незаслуженным, ни несправедливым.

– Если позволите, ваша честь, я позволю себе не согласиться…

– К тому же, – быстро продолжила Медина, – боюсь, что обвиняемый просто манипулирует судом. Он прекрасно знает, что таким образом сможет добиться нового процесса. Он…

– Эй, эй, придержите коней! – воскликнул я. – Протест прокурора изобилует необоснованными намеками и…

– Мисс Медина, протест отклоняется, – сказал судья, пресекая прения. – Даже если возникшее предвзятое мнение и справедливо, мистер Уоттс только что эффектно уволил своего адвоката. При таких обстоятельствах я не могу требовать от мистера Холлера вести дело и не расположен позволять мистеру Уоттсу возвращаться в зал суда.