«Блин, да не о том думаешь, Макс, куда тебя потянуло?» — одернул сам себя в мыслях. Я напрягся, опасаясь, что паралич ещё не прошёл или, что будет катастрофой, навсегда сковал меня.

— Он очнулся! Этот парень пришёл в себя, — раздался надо мной взволнованный женский приятный голос. Сначала я не понял, что же меня смутило, а потом как мешком пыльным стукнуло — она говорила на чистом русском!

— Наконец-то, быть может, от него мы узнаем, что же здесь происходит, — из полумрака донеся ворчливый мужской голос.

— Ага, ты посмотри на него, он из какого века вылез? Да, наверное, по соседству с этими дикарями жил, да напился и потискал жинку чужую, в ответ его и приголубили, тут товарищ вступился, и тоже огрёб, — ответил ему ещё один мужчина, и гораздо моложе первого, если судить по голосу.

Пока они вяло перебрасывались фразами, я медленно поднялся, молчаливо приняв помощь незнакомки. Тело было неуклюжим, словно отлежал его полностью, а не только руку или ногу.

Оказался я в каменном мешке с низким потолком и дверью из толстых палок, связанных вместе лианами. В соседях имелись трое натуральных землян — джинсы, костюм секретарши, спортивный костюм. И Толик. Напарник всё так же был неподвижен, лежал на жалкой кучке сена. Видимо, ему, как самому больному, достались наиболее комфортные условия.

— Привет, чувак, ты меня понимаешь?, — из своего угла вылез паренёк примерно моих годков (а точнее возраста Марка), в светло-сером спортивном костюме из мягкой ткани, и тут же обратился ко мне. Присел на корточки напротив, в метре от меня и заглянул в глаза.

— Хм, сдаётся мне, что тут толмач треба, — хмыкнул он. — Ни бельмеса он по нашенской мове не разумеет. Чисто болванчик глазоньками лупает — щёлк-щёлк, хлоп…

— Сам ты болванчик, — перебил его я и тут же спросил у женщины: — Что с моим другом?

— Вы по-русски говорите?!, — сильно удивилась та.

— Вы чисто говорите по-нашему, вы русский? Откуда у вас эта одежда?, — присоединился к ней старший мужчина.

— Ответьте сначала на мой вопрос.

— У него с головой что-то. Сильно ударили, огромная шишка, и когда к ней прикасаюсь, то он начинает дрожать. Но в себя не приходит при этом. Боюсь, что у него черепно-мозговая травма. Я, конечно, не врач, но несколько раз сталкивалась с подобным.

— Да башку ему проломили, чувак. Если хирург не вскроет и не почистит, то парню однозначно кирдык. А теперь давай про себя рассказывай и о нём тоже. Что за задница вокруг творится?!

— Давать тебе жена будет, — хмуро ответил я.

— О, точно наш чувак!, — весело ответил «спорт-смен».

— Помолчи, Бамс, — то ли попросил, то ли приказал мужчина в джинсах, рубашке и джинсовой жилетке. — Вы его извините, это странности так на всех подействовали. Вы из реконструкторов, нет?

— Вы же русские? А из какого города?, — не став отвечать, я сам забросал незнакомцев вопросами. Может, невежливо поступил, но мне нужна была информация, чтобы знать, как поступить и что говорить.

— А правда, что евреи на вопрос вопросом отвечают?, — тут же влез парень, которого назвали Бамсом.

— Так что?, — не обратив на него внимания, поторопил я собеседника.

— Правда, — заржал Бамс.

— Мы из Н-ска. Рухнули, э-э, попали или провалились сюда… ох, даже не знаю, как сказать, — мужчина потёр обеими ладонями лицо, выругался, потом продолжил говорить: — В общем, всё случилось около часа ночи.