* * *

Встречал меня лично директор канала – низенький, плотненький японец лет 60 ти. Весь седой, как лунь, но в стильном костюме, и модном галстуке. С ним целая свита всяких ассистентов, которые тут же окружили нас плотной заботой. Всем, включая мою охрану, предложили чай, кофе и даже спиртное с закусками. В одной из переговорных на 10 м этаже здания был накрыт целый фуршет. Я вежливо отказался.

– Очень, очень жаль, Виктор сан – расстроился директор по имени Таро Ямада – Мы надеялись, вам угодить.

– О, поверьте, все организовано на высшем уровне, господин Ямада! – я успокаивающе кивнул встревоженному Вячеславу, который мне строго настрого запретил есть и пить в незнакомых местах.

После небольшой беседы, мы прошли в студию, где записали интервью к премьере фильма. Сам фильм я посмотрел в аппаратной, в присутствии переводчика, которого пригласил канал для интервью. Лента японцам вполне удалась – ничего нигде не провисало, все было живенько, кое где даже пронзительно. У меня сдавило горло и защипало глаза, когда увидел кадры с счастливой, улыбающейся Верой у фонтана на ВДНХ. Ну, и мрачная сцена в Париже, где парижане провожают ее в последний путь на площади Бастилии…

– Очень хорошо, Таро сан – мой голос дрогнул, и я все таки достал платок, высморкался – Даже не ожидал, что получится так…ярко. И закадровые песни хорошо легли. Особенно «Я желаю счастья вам» с Верой. Думаю советское Гостелерадио захочет приобрести этот фильм.

Я сделал себе зарубку в памяти – поговорить с Лапиным. За «Голос» он мне должен…

– Мы долго думали как лучше подать эту тему с музыкой… – директор встал, подошел к окну. Нахмурил густые седые брови. Здание башни вдруг качнуло. Раз, второй… Заскрипел подвесной потолок, распахнулась входная дверь, воздух в помещении словно застыл. С тихим шелестом на пол спланировали листы из рассыпавшейся стопки бумаг с верхней полки стеллажа у дальней стены. Лица японцев в комнате превратились в застывшие маски. Ко мне подскочил Вячеслав и, схватив за шкирку, толкнул меня к двери.

– Куда?! – крикнул я, сопротивляясь.

– Это землетрясение!! – зашипел охранник – Нужно встать в дверной проем!

Так мы и простояли с ним все последующие толчки. Японцы же сидели в креслах глиняными истуканами, лишь одна секретарша шустро забралась под стол. Юбка у нее задралась, и я увидел ажурную резинку черных чулок. Разглядывание стройных женских ног странным образом отвлекло меня от землетрясения. За окном тревожно гудел ревун, предупреждая токийцев, что расслабляться пока еще рано, Вячеслав крепко держал меня за плечи, не давая вырваться, а я все пялился на кружевные подвязки. У Веры тоже были такие…

Постепенно толчки сошли на нет, и здание перестало трястись. Разрушений в кабинете не наблюдалось, кроме рассыпавшихся бумаг и опрокинувшегося стакана для карандашей, все остальное осталось на своих местах. Бледная секретарша вылезла из под стола, поправила юбку. Я даже ей подмигнул. Девушка смущенно зарделась и спряталась за спину директора, который все землетрясение простоял у окна, даже не шелохнувшись. Вот это выдержка у самурая! К моему удивлению, наша беседа снова продолжилась, как будто ничего и не случилось. Ну потрясло Токио слегка – это же не повод отменять важную встречу!

Лифтом Вячеслав запретил пользоваться – назад спускались по лестнице. Пока шли по коридорам, я жаловался бодигарду:

– Вот так тряхнет здание, прилетит чем нибудь по голове, и дальше что?

– А дальше, как у Марка Твена! – юморит охранник – Бац, и окажешься в прошлом.