– Это Черненко дал свое согласие. Без обсуждения. Переговоры еще не начались, а мы уже прогнулись перед американцами.

– Ты тоже так думаешь? – Генеральный повернулся ко мне.

– Да, думаю. – Я с вызовом посмотрел на Романова – Бжезинский был редкостной сволочью. Русофобом и ярым антисоветчиком. На его совести если не военные преступления, то уж точно многочисленные попытки их организовать и спланировать.

– О мертвых либо хорошо, либо ничего – Романов покачал головой – Хватит сводить счеты с трупами.

– Правильно поговорка звучит так – я уселся рядом с Пельше на стул – О мертвых либо хорошо, либо ничего кроме правды. А правда заключается в том, что все мы станем жить безопаснее после его смерти. Земля ему стекловатой. Именно такие фанатики-антисоветчики нажимают ядерную кнопку и начинают атомную войну.

Романов покосился на помощника, к руке которого был пристегнут черный пластиковый чемоданчик. После того, как айфон оказался в руках Пельше и Веверса работы по системе «Казбек» были ускорены. Похоже, что офицер в форме связистов как раз и отвечает за ядерные коды запуска ракет, которые находятся вот в этом простом дипломате из дешевого пластика. Интересно, а как он работает в Австрии? Нужны же специальные радиоантенны. Или он еще не доведен и его и взяли сюда, чтобы проверить работу так сказать в боевых условиях? Надеюсь у Устинова, что остался в СССР «на хозяйстве» и в отсутствие Романова замещает его посту главы Политбюро, тоже есть такой же чемоданчик. То, что у Устинова есть твердая рука, которая если что – не дрогнет – я знал точно.

– Что же делать? – Генеральный, наконец, закончил с бабочкой и стал как и я десять минут назад, вертеть в руках черную повязку – Черненко, конечно, поторопился с этим решением. С другой стороны злить американцев не хочется.

– Сейчас они на нас наденут повязки, потом скажут – ваши песни слишком веселые. Меняйте репертуар. А там дело и до договора дойдет… Нельзя прогибаться. Хотят сами «скорбеть» – пусть. Но нам пусть не указывают. Да и австрийцы, я думаю, не в восторге.

Я посмотрел на Пельше, ожидая поддержки, тот согласно кивнул.

– Хорошо – Романов вздохнул и бросил повязку в корзинку – Поставим себя с самого начала жестко. А Черненко …пусть в гостинице останется. Скажем, что он неважно себя чувствует.

Я мысленно потер руки. Ага… из-за Бжезинского переволновался. Нет, ну отлично получилось! Романов все больше и больше дистанцируется от старой гвардии. Еще полгодика и он жестко почистит Политбюро от людей Брежнева. Все эти «кремлевские старцы» – Сусловы, Черненки, покойный Громыко – только тормозили развитие страны. Пора прибраться в доме. Избавиться от хлама.

* * *

– Слышал новый анекдот? – на обратном пути в гримерку Леха ткнул меня локтем в бок – Про еврейскую эмиграцию, что разрешил Романов.

– Нет – я мысленно прогонял слова новой песни. Облажаться нельзя, в слушателях и зрителях сам президент США.

– В Москву приезжает иностранная делегация – «мамонт» оживился – Ей надо показать, как все у нас хорошо. Дали объявление, что в продмаге будут продавать черную икру по 50 коп килограмм. Ну, с утра набежала дикая очередь, несмотря на мороз.

Но икры то никакой нет, надо что-то делать. Вышел секретарь райкома в окружении милиции, объявляет: «Евреи выходят из очереди и уходят» Ну, евреи ушли. Очередь стоит. Через час секретарь райкома объявляет: «Иногородние – на выход»; еще через час – «Беспартийным не продаем» и так далее. Наконец к 11 часам вечера у магазина остался один человек – ветеран войны, член партии, инвалид, ударник производства, из рабочих, русский, прописан на Тверской, не разведен, не был, не состоял, не привлекался, фамилия Иванов.