— Убедить генералов сократить группировку Пионеров можно? — поинтересовался я.

— Работаю в этом направлении. Помогло еще твое выступление в Японии насчет ядерной зимы. Сенаторов эта история насчет того, что в атомной войне не будет победителей — впечатлило. Там ведь поначалу вообще роль о размещении в Европе нейтронного оружия шла…

— Так развивайте успех! Требуйте новый раунд переговоров. Надо разменять наши Пионеры на их базы. Мы убираем ракеты малой дальности — американцы сокращают количество баз в Европе.

Импровизация, конечно, да и предложение так себе — а то Примаков сам не знает, как надо торг вести. Но что-то предложить я Примакову должен был? Министр иронично посмотрел на меня, но промолчал.

— В сентябре я лечу в США на гастроли — решил усилить напор я — Думаю, осенью у вас — будет максимальное окно возможностей на переговорах. Дальше — хуже.

— Предвыборная кампания в Штатах? — сообразил Примаков.

— Да. Республиканцы будут зарабатывать очки у избирателей, демонизировать СССР. Никто уже ничего с вами не подпишет. Либо сентябрь, либо никогда. Иначе получим огромную группировку Першингов у нашей границы, генералы опять будут диктовать внешнюю политику. С обеих сторон.

— Ладно — тяжело вздыхает министр — Обсужу с Романовым и буду договариваться о новом раунде переговоров. Пошли, вон американцы уже заскучали.

Мы опять ввинчиваемся в толпу, идем к группе штатовцев. Среди них я вижу своего старого знакомого — Билла Прауда — атташе посольства США по культуре. Именно он задает тон беседе, рассказывая соотечественникам что-то веселое, все остальные с интересом слушают его.

— Добрый вечер, господа! — нарушает их междусобойчик Примаков — Мы не помешаем…?

Нас радостно приветствуют и заверяют, что очень рады видеть. Билл Прауд на правах старого знакомого представляет меня американцам, начав, естественно с Джозефа Байдена. Судя по всему, о моих японских подвигах здесь все наслышаны, поэтому рассматривают меня с большим любопытством.

— Как жаль, Виктор, что ты не смог выступить у нас в посольстве в День Независимости! — ненатурально сетует Прауд.

— Почему же? Я выступил в американском посольстве, как и обещал — только в Токио.

— И какие у тебя впечатления? — улыбается Байден.

— Получил огромное удовольствие от знакомства с вашим послом Мэнсфилдом. Потрясающий человек! А с американскими военными летчиками мы вообще подружились, они мне шлем подарили и потом наш самолет до самой границы сопровождали.

— А тебе самому не страшно было на военном МиГе летать? — проявляет осведомленность Прауд.

— Не-а! Я же сын военного летчика.

Дальше разговор переходит на наши гастроли, и я, пользуясь моментом, вручаю Байдену свой скромный дар.

Евгений Максимович в это время отвлекает американцев, давая нам спокойно пообщаться.

— О! — расцветает сенатор — Мои сыновья будут счастливы, получить такой подарок!

— Буду рад видеть их на нашем концерте в Вашингтоне в начале сентября. Пришлю вам приглашения на всю семью.

— Парни сойдут с ума от радости!

— Тогда приглашаю вас завтра посетить нашу студию. Посмотрите, где мы обитаем, познакомитесь с нашими девушками — будет, что рассказать сыновьям по возвращению домой.

Дождавшись, пока сенатор отдаст диски помощнику, я незаметно делаю шаг в сторону, уводя Байдена все дальше от шумных соотечественников. А тут и официант подоспел с подносом, на котором стояли два фужера с коньяком. Ага… и как узнать, какой из них мой, а какой предназначен сенатору?

— Увы, у меня спортивный режим, за крепкий алкоголь тренер голову отвернет! — смеясь, выкрутился я — Ничего крепче шампанского мне просто нельзя!

Понятливый официант исчезает и через минуту возвращается с бокалом шампанского.