— И вообще, езжайте сначала посмотрите, что за квартира, а то может она и доброго слова не стоит — подмигиваю я модельеру — Тогда будем ждать, когда ХОЗУ новый дом сдаст. Но это не раньше весны, а то и после Олимпиады.

Львова всхлипывая уже в полный голос, бросается мне на шею, вызывая у меня легкий шок. Крепко целует в щеку и в слезах вылетает из кабинета.

— Чего это она, Григорий Давыдович? — растерянно спрашиваю я Клаймича.

Он смотрит на меня долгим взглядом, потом говорит.

— Ты, правда, не понимаешь?

— Нет. Львова ведь эту квартиру заслужила? И как никто другой.

— Заслужила, не спорю. Но ты лучше вспомни, из какой нищеты ты ее вытащил год назад. И кем она сейчас стала благодаря тебе.

— Ну…

— Вот тебе и ну. И если бы не ты, Татьяна сейчас продолжала бы обшивать на дому соседей, а не разъезжать по всему миру, сниматься в Воге и посылать на три буквы сволочей, которые о ней наконец-то вспомнили. Она мне как-то призналась, что ее мама заплакала, когда Татьяна недавно купила ей зимние финские сапоги. Сидела перед коробкой с сапогами и плакала. Представляешь? А ее мальчишки в этот Новый год впервые увидели черную икру на праздничном столе и из-за цвета решили, что она испортилась. Это нам кажется, что если умеешь шить, с голоду не умрешь. Не умрешь, да. А если у тебя на руках престарелая мать и двое малолетних детей, которые вырастают из одежды и обуви быстрее, чем ты на нее успеваешь заработать? Попробуй вот, объясни малышу, почему он должен постоянно все донашивать за старшим братом.

Мы молчим, потому что сказать особо и нечего. Я даже не представлял, что у Львовой в тот момент было все так плохо. Понтовался перед ней, как последний дурак, стольниками кидался, условия какие-то выдвигал. А она каждую копейку считала, чтобы детей на ноги поставить и досыта свою семью накормить. Стыдно-то как…

— Григорий Давыдович, возьмите служебную машину и езжайте сейчас с ней. Квартира должна быть неплохой — все-таки сталинский дом на Фрунзенской. Но Николай Анисимович меня сразу предупредил, что там нужен ремонт. Деньгами мы ей поможем, но вот следить за рабочими Львовой точно будет некогда — Америка на носу.

— Не переживай, мастера знакомые у меня есть, поможем.

— А рижане сегодня уезжают?

— Да, вечерним поездом. Я им организую служебный транспорт до вокзала с нашими охранниками, чтобы они своими сокровищами в такси не светили и все гладко прошло. Мы вчера коробки в серую упаковочную бумагу завернули, чтобы ребята спокойно до Риги доехали, а там их уже родственники встретят.

Я согласно киваю. Это Клаймич правильно придумал. Приключения нам ни к чему.

— Григорий Давыдович, я тоже сейчас отъеду по делам. Возможно, сегодня не вернусь. Так что прощаюсь до завтра.

Созваниваюсь с Веверсрм, получаю добро и, прихватив из сейфа жемчуг, купленный для мамы, я еду в Ясенево. Пришло время поработать с айфоном. К возвращению коллектива из отпусков у меня должны быть готовы три новых хита. Да, в электронных версиях для караоке, но их ведь тоже еще найти нужно и скачать. Да и на продажу хиты нужно подобрать, для той же Ротару. Так что работы предстоит много.

Веверса застаю в кабинете. Сразу вручаю ему фирменный футляр с жемчужным комплектом от «Микимото». Имант долго рассматривает бледно-розовый жемчуг, наконец захлопывает футляр и убирает его в стол.

— Виктор… попрошу тебя сегодня вечером быть дома. Мы приедем с Альдоной, будет небольшое семейное застолье.

— Все-таки решился? — улыбаюсь я ехидно, а внутри все-таки екает. Это же мама!

— Решился. И прошу не зубоскалить за столом по этому поводу. Взрослый ведь человек, а ведешь себя…

Примиряющее поднимаю руки, останавливая поток его нравоучений.