12 июля, четверг, Киото

Стадион Нисикегоку

Весь четверг я летаю словно на крыльях. И брифинг проходит отлично, и первый концерт на Нисикегоку, мы отыгрываем на «ура». Снова в центре внимания «ядерная зима», популярнейшая тема только набирает обороты. Вернувшийся в США Магнус, развил там бурную деятельность, стращая теперь американцев последствиями применения атомного оружия. Герой…! Ловко перехватил инициативу с темой разоружения у Картера и прет, как танк по вспаханному полю. Даже по японским каналам показали сюжет про пламенное выступление конгрессмена на каком-то важном республиканском мероприятии. Ну, …я рад за него, пусть мужик старается. Все лучше, чем пить и семейные деньги в казино просаживать.

Публика в Киото оказалась более живая, чем в Токио, аппаратура работает идеально, да и акустика к моему удивлению на стадионе как бы даже не лучше, чем в Будокане. Возможно, играет роль то, что в большой «чаше» Нисикегоку звук распространяется по кругу и усиливает сам себя.

Приезд гейш на наш концерт, как я и рассчитывал, вызвал в Киото настоящий фурор. Чайный дом «Тихий уголок» прославился на всю древнюю столицу, явившись чуть ли не в полном составе. Прибыли все три гейши, да еще и четыре майко, которые выглядели в своих парадных одеяниях так, что внешне ничем не уступали старшим сестрам. Практически семь гейш в одной ложе, а потом еще и на банкете – это супер круто по японским меркам! Наито-сан был на седьмом небе от счастья. Кажется, мужику светит повышение по службе за блестящую организацию наших гастролей. И да – моя идея с гейшами так понравилась Гору, что он тоже без разговоров выделил под нее бюджет. Наши два оператора снимали все происходящее без остановки – Майкл решил сделать документальный фильм о гастролях «Red Stars» в Японии… Ну, а заканчивается все красочным фейерверком, который Гору разрешили устроить над стадионом.

… Но вот наступает пятница 13-го – будь она неладна! И прямо с утра, несмотря на весь позитив группы и японцев, меня начинает что-то тревожить. Все слишком уж идеально. Начинаю по-глупому пугаться примет. Сплевываю через плечо, стучу по дереву и не смотрюсь в зеркало. Благо для последнего у меня есть Света и Львова, которые проверяют меня перед выходом на сцену.

И жопа все-таки случается. Перед вторым концертом, техники проверяют аппаратуру. Леха, дурачась, схватил центральный микрофон – хотел меня передразнить. Показать, как я хожу по сцене «лунной походкой». Вдруг раздается треск, валит едкий дым, парня корчит и дергает. Я ударом ноги, по-альдоновски, выбиваю микрофон из руки. Мамонт хватается за грудь и кулем оседает на сцену.

Рядом кричат «звездочки», суетятся техники. Я давлю ладонями Лехе на грудь, Лада делает ему искусственное дыхание рот в рот. Прибегает местный врач, за ним буквально через пять минут приезжает реанимационная бригада. Живого, но очень бледного Леху упаковывают на носилки и увозят в больницу. С ним едут сразу два наших охранника. Техники бросаются заново проверять всю аппаратуру, кто-то бежит в трейлер за запасным микрофоном. А нам уже через час выходить на сцену!

– Так! Все собрались! Взяли себя в руки – начинаю я накачку звездочек и музыкантов в помещении, куда выходят двери наших гримерок – Вы, мать вашу, профессионалы! Что нюни распустили?!

А самого порядком потряхивает. Суки! Метили ведь по мне, а ударили по Лехе.

– Это же диверсия! – истерично кричит Татьяна Геннадиевна – Я не пущу дочь на сцену, ее там убьют!

Вера в испуге смотрит на мать, я киваю Вячеславу на паникершу:

– Выведи ее отсюда, быстро!

Охранник бесцеремонно берет Верину маму за локоть, тащит прочь.