|
Кадфаэль о нем ничего не знает, зато сэр Смит рассказал, что здесь уже несколько лет набирает силу конфликт между городом и монастырем. Конфликт куда более значимый, чем между городом и отважными баронами фон Тралботами. Церкви и монастыри издавна были освобождены от налогов. Более того — у монастырей иммунитет, а это значит, что в ворота не впускали не только врага, но и городские власти. Горожан возмущает, что здоровенные монахи освобождены как от воинской службы, так и вообще от всех обязанностей горожан. Понятно, почему число монахов и просто работающих в монастырях постоянно растет: им не надо заботиться о семьях, у них больше сил и времени на конкуренцию с ремесленниками и оружейниками в городе. Сэр Смит показал на высокие стены монастыря, на четыре вознесенные ввысь башни. , — Замок баронов фон Тралботов укреплен слабее!.. И народу у Тралботов меньше. — Но не станет же монастырь с ними воевать, — возразил я. Он сдвинул плечами. — Я тоже так считаю. Зачем? Они и так теснят, захватывают в свои руки и земли, и людей. Однако… —Что? Он криво ухмыльнулся. — Когда такой соблазн… даже не знаю, сам бы я устоял? Я слушал, мотал на ус. Сэр Смит рассказывает со смешком, как о нелепости, что скоро кончится, но я то вижу ростки нового мира. В этом городе, как и в каждом из городов, в самом центре на вершине холма гордо высится замок, однако замок пуст: бароны фон Тралботы изгнаны… самими горожанами. Управляет городом Совет, созданный братством цехов. Сперва в цеха входили только предприниматели и ремесленники, а теперь вот в них вошли все горожане, так что Совет представляет весь город. — Значит, — переспросил я, не веря ушам своим, — городом правят… э э э… предприниматели? — Правит Совет, — пояснил сэр Смит, — а в него, помимо цеховиков, входят представители от всех гильдий, всех союзов. Так весь город, как единый кулак, дерется за себя, а не за баронов, как было раньше. — А бароны? Он засмеялся. — За городом еще один замок. На горе. Бароны укрепились там. Еще несколько знатных родов изгнаны в свои владения. Я подумал, поинтересовался. — А… за что? Он сдвинул плечами. — А за все хорошее. Чтоб не лезли. И не козыряли привилегиями. Я слушал, как сэр Смит разворачивал схему устройства первого настоящего города. Должности выборных правителей в гильдиях, союзах и цехах, а благодаря этому и в Совете, доступны простолюдинам, а вот для знати оказались фактически закрыты. Все, что осуществляется в городе, подлежит контролю Совета, в том числе и деятельность знатных родов, а вот сам Совет знатным сеньорам неподвластен. После того как оскорбленные бароны покинули городской замок и переселились в загородные владения, обрадованные горожане воспользовались случаем и приняли закон, по которому бароны и члены их семей исключены из всякой политической жизни города. Теперь они не имеют права занимать должности в городе, а также для этих самых благородных семейств отныне существует ответственность всего знатного рода за проступки хотя бы одного его члена. — Это уже перегнули, — сказал я поражение, — это круто… чересчур круто! Он сказал с чувством: — Но зато какая свобода для простого народа! — Да, — согласился я. — Но пока что аристократов за город, а не на фонари. И Зимний пока цел… Он не понял, но уже привык, что говорю непонятности, ведь я паладин, мы все немножко заученные, сказал с завистью: — Ах, сэр Ричард, в таком городе никому нет разницы: рожден ты в браке или вне… Я смолчал, он еще не знает, как при этой свободе взыграет вся плутократия, какие начнутся подкупы, как должности будут рассматриваться прежде всего как место, где можно вымогать взятки, как… да что там перечислять, я на это насмотрелся, а здесь насмотрятся потом, через века. |
