|
Взмыленные кони храпят и роняют грязно-желтую пену с удил. Передний придержал коня, я играл обнаженным мечом, пуская ему солнечные зайчики в глаза. Он прищурился, рявкнул зло: — Ты кто такой? — Тот, — ответил я, — кто здесь по приглашению хозяйки. А кто вы, что вторглись в частные владения? Он фыркнул, оглядел меня с высоты седла, как никчемную букашку. — Ты понимаешь, что бормочешь? Нас девять человек! — Да хоть тысяча, — ответил я. — Это частное владение. Разве закон не запрещает вторгаться? За спиной начали похохотывать и рассматривать меня с тем интересом, как в другое время и в другом месте рассматривали Дон Кихота на его Росинанте и с тазиком на голове. Вожак прорычал раздраженно: — Я — Вильд, старший сын самого Бриклайта! И потому езжу там, где изволю! — Вот как? — поинтересовался я. — Ты так ездишь и через земли членов городской управы? Или только через земли беспомощной женщины? Он побагровел, глаза метнули молнии, но спутники умолкли, посматривали на меня чуть ли не с сочувствием. Я поиграл мечом снова. — Знаете что, — сказал я. — Не будем нагнетать... Скажем, я вас предупредил. Сейчас отпускаю даже без штрафа. Но в следующий раз, если поедете вот так, я сумею... Один из-за спины босса сказал почти благожелательно: — Парень, закон занимается важными делами. А с такой мелочью мы управимся и сами. — Хорошо, — ответил я уступчиво и сошел в сторонку с тропки. — Думаю, я тоже сумею управиться... помогая закону, понятно. Оба расхохотались, как удачной шутке, уже собирались унестись, настегивая коней, но Вильд придержал коня и сказал люто: — Смотри, чужак! Ты мне очень не нравишься. Я могу тебе просто свернуть шею. — Убрать меч? — спросил я. — Уберу. А ты слезай, посмотрим. Я обещаю переломать тебе только руки и ноги. Я добрее. Он поколебался, хоть он и на коне, но видно же, что я почти на голову выше, сухого жилистого мяса на мне больше. И хотя он привык ломиться сквозь препятствия, как лось через кусты, но не дурак, сообразил, что дам хороший отпор. В другой раз бы и рискнул выместить на мне всю злость, но только не на глазах своих людей, а то вдруг в самом деле окажется бит. Он процедил наконец: — Ты чересчур... дурак. Мы будем ездить, где и ездим. Но тебя в другой раз предупреждать не стану. — Я вас тоже предупредил, — сказал я мирно. — Езжайте. И передайте всем, что отныне сад закрыт для посторонних. Они унеслись, в ту сторону, в какую и направлялись, а я смотрю им вслед, меч всё еще в руке, но во рту горечь и запоздалое раскаяние. Ну какого хрена задрался еще и с этим? Видно же, что этот Вильд, как он назвался, — подлый человек. Не столько даже подлый, это я так, перегнул, но не привыкший отступать, а я заставил отступить перед лицом его команды. И хотя с дороги ушел вроде бы я, дал им проехать, но бросил ему вызов, даже предложил схватку, а он... отказался, чего простить мне уже не сможет. Такие вот приходят на новые земли, убегая от несправедливости баронов, быстро обустраиваются на новом месте, споры с такими же переселенцами решают кулаками да дубинками, до убийства доходит редко, но постепенно одни богатеют и набирают мощь, другие остаются на том же уровне, а третьи нищают, разоряются. Этому Вильду... нет, его отцу Бриклайту, о котором он сказал с такой гордостью, удалось с землей, домом, скотом и хозяйством, сам уверовал в свою непогрешимость и непобедимость, вот теперь и сынок ломится, не обращая внимания на препятствия. Ни на те, которые ломать надо, ни на те, которые ломать... нехорошо. Глава 10 Первые поселенцы спускались к морю через могучий лес, упиравшийся вершинами в небо, потом протоптали тропку. На дома рубили лес, понятно, с краю, тем самым отвоевывая пространство. |
