|
Пес вернулся и уставился на меня ожидающими глазами. – Слишком быстро возвращаемся, – объяснил я обоим серьезно. – Вон там вроде бы постоялый двор… Перекусим, переведем дух, обдумаем новые хитрости! Бобик все понял, развернулся и ринулся в сторону далекого домика в окружении роскошного сада. Деревья такие высокие, что видна только крыша, хотя дом двухэтажный, если не трех. Ворота распахнуты, я въехал шагом, двое расторопных слуг бросились перехватывать повод, я великодушно бросил им серебряную монету, чем удивил несказанно, еще не пришло время таких поощрений, а сам соскочил на землю и направился ко входу в главное здание, откуда вкусно несет жареным мясом, луковой похлебкой и вареной бараниной. В двух шагах от крыльца вяло общаются четверо мужиков, двое в порванных рубахах, у одного лиловый кровоподтек под глазом, тоскливо поглядывают по сторонам, морщатся, когда смотрят на яркий свет, видно, что у каждого голова трещит после вчерашнего… Их опасливо обходят сторонкой, а еще опускают взгляды, а то ж это вызов, тут же можно схлопотать. Я, естественно, пошел по прямой, грузный и величавый, как слон. Один нарочито выдвинулся, чтобы я его задел плечом. Я с удовольствием, настроение хорошее, выполнил его желание, да так, что его отшвырнуло на кучку дружков. Те сразу оживились, подтянулись и помолодели. Похмелье временно отступило, один из группы, широкий и массивный чернобородый здоровяк круто развернулся ко мне, кулаки немедленно сжались так, что побелели костяшки. – А, – проревел он, – ты так? Я сказал нетерпеливо: – Слушай, дурак. Хочешь получить в морду, давай без лишних слов. А то они у тебя такие… скучные. Он даже отшатнулся в удивлении. Дружки смотрели на меня, разинув рот, как на дурачка. – Ты не понял? – проревел чернобородый. – Нас четверо! Я небрежно отмахнулся. – Позови еще шестерых, чтобы наши силы сравнялись. Он заорал: – Да ты хоть знаешь, кто я такой? – Знаю, – ответил я. – Дурак, который лижет землю. Он вскрикнул: – Что-о? Я с превеликим удовольствием врезал ему в морду. Он рухнул, перевернулся лицом вниз, из разбитого рта потекла кровь. Испуганные и ошалелые собутыльники замерли, глядя на меня выпученными глазами. Для них все случилось чересчур быстро, без привычной ругани и соответствующего разогрева. – Вот видите, – сказал я остальным, – лижет землю… Что он в ней нашел? Не дурак ли? Один из его дружков пробормотал: – Но… – …Он самый сильный боец в этих краях, – весело досказал я за него. – Угадал? Он ошалело уставился на меня круглыми глазами. Остальные тоже вытаращились испуганно, кто-то перекрестился, другие плевали через левое плечо и щупали амулеты. – А вы откуда… знаете? – проговорил тот же мужик с придыханием в голосе. – Вы… колдун? – Люблю этот мир, – сказал я с чувством. – И вас всех люблю! От меня шарахнулись в испуге, последняя фраза вообще доконала, уж не понимаю, как можно иначе понять слово «люблю», полное христианского смирения и любви к ближнему и даже дальнему. Пес проскользнул в дверь харчевного заведения раньше меня, я оглядел довольно просторный зал, несколько столов занято, но все по одному, по два человека. Я выбрал свободный, Пес оказался под столом раньше, чем я опустился на лавку. Хозяин сразу послал ко мне женщину в чистом переднике, угадал состоятельного клиента, я велел принести поесть лучшее, что у них готовится прямо сейчас, а также лучшего вина. |
