|
— А то подавишься, — сказал я благожелательно. Узкая щель во вторую нору чем-то тревожит, я присмотрелся и понял, что за стеной еще пещера, а эти камни кто-то нагромоздил намеренно, закрывая вход. Мириам настороженно следила, как вынимаю самые крупные глыбы и осторожно роняю справа и слева, стараясь, чтобы не раскатывались далеко. Щель стала шире, я навалился всем весом, ветхие камни справа и слева затрещали и рухнули. Я с удовольствием повел укрытыми за бронированными крепкой чешуей плечами, крепкий я зверюка, вдвинулся в пещерку. Темно, сумрачно, но дальше сверху падает рассеянный свет: свод в каком-то месте треснул, и солнечные лучи, многократно отражаясь о изломы и теряя силу, все же обозначили время суток. Под ногами камни, но под дальней стеной груды того, чего я меньше всего ожидал: золотые кувшины, широкие подносы из золота и обрамленные драгоценными камнями кубки из серебра. В самом углу два больших сундука и три объемных ларца. Уже предполагая, что увижу, я зацепил когтем и начал откидывать все крышки, но все равно раскрыл пасть в безмерном удивлении. Еще не видел таких огромных залежей золотых монет, колец, сережек, браслетов, ожерелий и прочей украшательной хрени… — Эй, — позвал я. — Женщина!.. Из оставленной пещеры донесся дрожащий, но все равно негодующий голосок: — Чего тебе, рептиль? — У меня для тебя кое-что есть! — сообщил я весело. — Подавись им, — ответила она почему-то грубо, — тоже мне, гад чешуйчатый, а туда же! — Дура, — сказал я и, ломая голову над внезапной агрессивностью, повернулся в тесной комнате и выбрался в большую пещеру к костру. — Сама козу сожрала или и мне оставила? — А тебе бы только жрать? — спросила она без вызова, но ехидно. — Грубая ты, — укорил я. — Брала бы пример с меня. Я же сама нежность, ласка. — А кто съесть меня собирается? Я изумился: — А это при чем? Я же буду есть тебя нежно, ласково, с манерами!.. Ты одно с другим не путай. Правда, ты в своей красивой голове две мысли разом удержать не можешь, увы. Она бросила мне тушу козы. — Жри! — Грубая ты, — укорил я. — К тому же лучшее мясо срезала. Она изумилась: — А ты в нем разбираешься? Для тебя эту козу проглотить, что мне воробышка съесть!.. Я вздохнул и, прихватив козу, выбрался из пещеры, где на свежем воздухе и принялся жевать испеченную млекопитающую прямо с косточками. — Женщина, — промычал я с набитым ртом, — так чего ты побоялась заглянуть со мной в тот укромный уголок? Она огрызнулась из пещеры: — Вы все, мужчины, только и думаете… — Только и думаем, — согласился я. — Зато вы совсем не думаете. Да и зачем, когда такие роскошные волосы? Как огонь в ночи, не могу оторвать взгляда… Красивая ты, Мириам. Хоть и злобная. Она огрызнулась еще злее: — Ты мне зубы не заговаривай, гад подколодный! Я подумал, спросил с интересом: — Где такая колода, под которой могу поместиться? — Ты жил под корягой, — объяснила она со злорадством, — пока не вырос! Почему я тебя тогда не встретила? Я держал ее взглядом, она уже осторожненько вышла из пещеры и тихохонько присела в сторонке, стараясь держаться на одинаково безопасном расстоянии и от края пропасти, и от меня. — И что бы сделала? — спросил я. — Сразу бы прибила? Маленькую жалобную рептилию? — Ты не рептилия, — ответила она рассерженно, — а рептиль!.. — А какая разница? — Рептилия, — сказала она рассудительно, — это рептилия. |
