Изменить размер шрифта - +

Я подумал, кивнул:
— Да, ты права. С такой высоты, пожалуй, прическу испортишь. Однако мы, небесные драконы, наделены великой мудростью. А она подсказывает,

что не бросишься…
Она сказала с вызовом:
— Да? Хочешь увидеть?
Она гордо вскинула голову и шагнула в сторону зияющего зева пещеры. Я поспешно покачал головой:
— Нет-нет, в тебе дурости хватит. Не сомневаюсь. Не зря же рыжая, а глаза серые — дивное сочетание. Женщины любят делать все назло и

наперекор, потому у нас, драконов, есть поговорка: посоветуйся с женщиной и поступи наоборот. Но я сомневаюсь, что бросишься… без особой

необходимости. В тебе слишком много жизненной силы, чтобы ты поступила так… глуповато. Мне кажется, будешь бороться до последнего вздоха. А

если и прыгнешь, то не раньше, чем перепробуешь все способы извести меня, содрать шкуру и продать кости на свистульки.
Она смотрела с тем же вызовом, но теперь уже и удивлением.
— А ты в самом деле… не совсем дурак.
— Ты тоже, — ответил я тем же комплиментом и добавил коварно: — Хоть и красивая. Расскажи о своей стране!
— Что тебя интересует?
— Да все, — ответил я. — Мир людей… такой забавный.
Конечно, она не рассказывала, хотя, наверное, могла поведать немало о проходимости дорог, переправ, укреплениях, количестве воинов в том

или ином племени, а я не задавал наводящие вопросы, все равно узнаю днем раньше, днем позже, я слушал ее и невольно поддался жестокому

очарованию древних легенд, преданий, бывальщин. Пусть половина — чистейшая выдумка, но и те не возникают на пустом месте. На этой земле

возникали и рушились великие королевства, империи, создавались союзы, гремели ужасающие войны, в которых маги поджигали воздух, а с другой

— такие же умельцы жгли саму землю, и войска отступали, оставляя между собой выжженное поле с костями тех, кто не успел убраться.
О королевстве Сен-Мари почти не вспоминала, а когда упомянула пару раз мимоходом, то почему-то упорно называла его страной Орифламме, и

создавалось впечатление, что это нечто мелкое, расположенное на заднем дворе великого и могущественного Гандерсгейма.
Здесь из руин городов поднимаются великанские тени древних королей, каждое полнолуние гремит призрачная сталь, войска павших сражаются с

прежней же яростью и неистовством, и только третий крик петуха заставляет их уйти снова под землю. Появляются оборотни — потомки тех, кто

умер непогребенным, а таких после сражений бывало много. После гибели магов на свободе оказались чудовища, что разоряют села и грозят

бедами даже крупным городам.
В трудные времена рождались великие герои, подвижники, я слушал внимательно, но и здесь ценится то, что и везде: честь, отвага, верность,

преданность, самопожертвование, защита слабых, готовность отдать все силы обществу… Человек в трудное время везде остается человеком, будь

он варвар или христианин. Только богатство и роскошь развращают и превращают нас в животных.
Я смотрел, как она неспешно с врожденной деликатностью срезает кусочки мяса и ест, даже кушает, хотя могла бы просто вгрызться, держа кус

обеими руками, но эта дочь проводника караванов и здесь соблюдает манеры. И спину держит прямой, эдакая дочь степей, что не дрогнула и

перед ужасным драконом. Хотя, конечно, сперва немножко трусила, но потом да, молодец, хотя никто и не видит ее отваги, но сама себя видит,

а для таких отважных достаточно и самоуважения.
Испуганно замерла, когда я поднялся, однако я лишь проворчал:
— Лопай, не отвлекайся… Жуй хорошо.
— Что? — спросила она непонимающе.
— А то подавишься, — сказал я благожелательно.
Быстрый переход