|
Мириам вздрогнула, когда та наполнилась темно-коричневой жидкостью, но я не обращал на женщину внимания, тут удержать бы миску, не пролить на себя, а запах крепкого кофе сводит с ума… Когда наконец поднял взгляд на Мириам, она опасливо жевала тонкий ломтик изысканного карбоната, но держала так, чтобы сразу отбросить, если тот вдруг вцепится ей в губу. — Кофе будешь? — спросил я. Она поняла по моему взгляду, о чем я, затрясла головой. — Ни за что! — Почему? — Это для драконов! — Вообще-то да, — согласился я. — Стоит выпить пару мисок, сразу драконом себя чувствуешь. Я не торопил и не мешал, положившись на извечное любопытство женщины, Мириам при всей осторожности перепробовала все, кроме кофе, а нежнейший сыр, создаваемый уж не знаю по какой технологии, жевала с таким наслаждением, что закрывала глаза и нежно плямкала влажными губами. Вечерний воздух теплый, густой и сочный, я надеялся с этой великолепной площадки полюбоваться величественным закатом, но небо затянуто какой-то мутной дрянью вместо облаков, солнце беспомощно утопает, как в болоте. Затем и вовсе его закрыло грязно-серым занавесом, я угадывал местоположение светила лишь по багровому пятну, что сползает к горизонту. Внизу пролегла глубокая тень, но крохотные огоньки проступают сквозь густеющую тьму, и легко подумать, что тысячи и тысячи всадников скачут по степи, держа в руках горящие факелы… Мириам, закончив с трапезой, деликатно облизала пальцы, тихонько вздохнула. — Рад, что тебе понравилось, — сказал я. Она смотрела на меня неотрывно, в ее огромных серых глазищах возникало и гасло странное выражение. Я ощутил некоторую неловкость. — Че таращишь глазки? Они у тебя просто дивные… Никогда не видел таких крупных. Она вздрогнула, возвращаясь в этот неустроенный мир. — Да так… Все никак не могу привыкнуть, что ты разговариваешь. Да еще так красиво. — Я? — удивился я. — Красиво?.. Был бы я человеком — обиделся. Все ваши самцы предпочитают говорить коротко и грубо. Так вы вроде бы сильнее. А мы, драконы, да… говорим красиво. Мы даже петь умеем. Хочешь, спою? Она вздрогнула, отшатнулась. — Нет-нет! Я сказал великодушно: — А то смотри, я добрый. Стоит меня только попросить. Спою, еще как спою. А если после сытного обеда, так вообще… Она сказала со слабой улыбкой: — Постараюсь не кормить тебя досыта. — Что ты за женщина? — спросил я с укором. — Все женщины всегда стараются накормить мужчин досыта. Мы тогда глупеем, из нас можно веревки вить. Она пробормотала: — Никогда не думала, что драконы такие… Интересно, каким бы ты был человеком… Я в ужасе отшатнулся. — Не пугай меня так! Она улыбнулась. — Даже подумать о таком страшишься? — Конечно, — сказал я убежденно, — люди уродливы, а драконы — прекрасны. Посмотри, какая у меня спина с гребнем… А лапы с перепонками? А пузо блестящее и чистенькое? А… гм… в общем, я — само совершенство. На мне вообще нет отвратительной шерсти! Она произнесла угрюмо, почти подавленная или хотя бы поколебленная такой убедительной аргументацией: — Шерсть… не такая уж и отвратительная. — Не отвратительная? — Смотря где, — уточнила она. — Разве тебе не нравятся мои волосы? Я посмотрел оценивающе, поцокал языком. — Ну, как тебе сказать… Если для человека, то терпимо и даже прекрасно, но вообще-то красивее было бы заменить эту гриву чешуей. |
