Что недостойно, согласен. Знаете, барон, я сам себе противен! Но я вижу, что если буду
щепетильничать, все останется на своих местах. А нещепетильных людей хватает, хватает… Они все равно выгоду не упустят. Так что пусть лучше
я все-таки запачкаюсь где дерьмом, где кровью, но выведу наш корабль на большую и чистую воду.
Некоторое время ехали молча. Прискакал разведчик и доложил, что если вот так прямо, то через две-три мили увидим село. И оттуда нас увидят
тоже. Пришлось свернуть, постояли на обочине, разом охватывая взглядом все племя. Все двигаются неудержимо, целеустремленно, в их до
предела узких лбах живет только одна мысль: убивать, грабить, насиловать.
Барон Альбрехт с содроганием смотрел на тупые лица, где челюсти занимают две трети всего лица, пасти крупные, как у зверей, а зубы у всех
лошадиные, только клыки настоящие волчьи, даже хуже – человечьи. Идут по колено в снегу, а где и по пояс, никто не ропщет, невзгоды
переносят с равнодушием и терпением животных, и так же как животные, что ждут в конце пути отдых и сытную кормежку, так и эти ждут
возможность убивать, пытать, насиловать, жечь…
– А что, – прервал молчание я, – настоящие воины.
Барон Альбрехт вскинулся.
– Настоящие?
– Ну да. Мятеж не устроят, даже не додумаются. Идут, куда велено. Не ропщут.
– У настоящих верность господину, – возразил он. – Омаж, присяга. А эти идут не из-за верности, а ради убийств и грабежа. Я понимаю, так
было в гнусные времена язычества, так что, сэр Ричард, я вас просто не понимаю.
Я вздохнул.
– Я себя тоже часто не понимаю, зато… начинаю понимать политиков, что во все времена и при всех режимах шли на сотрудничество с троллями.
Вон король Буш всячески снабжал деньгами и оружием одного опасного зверя, пока тот не обрушился на него самого, потом помогал другому вождю
троллей, а потом сам же на него напал. Да и вообще, как по себе вижу, политика – грязное дело… как и всякое строительство. Зато потом будем
жить в чистом светлом мире.
Барон пропустил мимо ушей, как всегда делал, упоминание про неизвестных ему королей, я же больше путешествовал и больше знаю, спросил очень
осторожно:
– Не значит ли это, сэр Ричард…
Он умолк, не решаясь сказать то, что вертится на языке. Я сказал спокойно:
– Договаривайте, барон.
– Да просто язык не поворачивается, сэр Ричард.
– Мы не рыцари в данный миг, – напомнил я.
– А кто?
– Политики.
Он тяжело вздохнул.
– Не значит ли, что вы замыслили не просто избавить Орочий лес от троллей?
– Сперва была только эта идея, – признался я. – Но, как всякий политик, я стараюсь выжать максимум возможностей. Уже простым переселением
убиваем двух зайцев: тролли перестают вредить нам и будут вредить Гиллеберду. Это в духе нормальной разумной политики добрососедства, так
везде, с этим все как у людей. Второе, я буду поддерживать с ними связь. Они хорошие воины, размножаются быстро, стоят очень дешево. Почему
не снабжать их всем необходимым для жизни, я имею в виду – современным оружием, не указывая страну происхождения? Пусть тревожат набегами
Гиллеберда! Ему будет не до нас. Кстати, вообще можно создать ударные отряды из троллей, а затем попытаться перевести нашу армию на
контрактную основу! Хотя бы частично.
– Гм, вот почему к ним с таким вниманием…
– Знаете, барон, – прервал я, – как вы сами знаете, некоторые многообещающие идеи оказываются куценькими, а некоторое – ого-го! И не
подумал бы сперва, что их можно доить и доить. |