|
– Ночью вообще-то не так жарко. Днем гоняю до седьмого пота, а ночью… – Только до пятого? – Угадал. – Как новые луки? – спросил я. – Бесподобны, – заверил он. – Весят прилично, стрелы для них трехфутовые, новички сперва обливались потом, поднимая их и накладывая стрелу, но зато теперь… Где ты их берешь? – Поставляют из Армландии, – сказал я, – и моего далекого Амальфи. Да, есть у меня такой замок. Первый из… А как сами лучники? Он сказал с усмешкой: – Здесь, можно сказать, выпускники. А новички вон там… На той стороне большая группа молодых парней упражнялась с камнями, большая часть держит их в растопыренных руках и выпучивает глаза от усилия продержаться как можно дольше. – У тебя стофунтовый лук, – сказал я. – Совсем ошалел? Он расхохотался. – Пятидесятифунтовые, как ты заказал, – самое лучшее. Стофунтовый вообще мало кто натянет. – Разве что Одиссей, – согласился я. – Асмер, не хочешь прогуляться вот прямо сейчас? Ночью? Он разом посерьезнел, лицо неуловимо быстро стало строгим. – Никак лично изволите искать Ночного Охотника, ваша светлость? – Асмер, – сказал я мрачно, – если иронизируешь, пошел в задницу. Если всерьез, в ней и сиди. Я для тебя и старых друзей не «ваша светлость», а Ричард. Даже без «сэр». Так ты едешь? Он кивнул, не сводя с меня серьезного взгляда. – Мои стрелы догонят любого, – ответил он кратко. – Ночной он, дневной или вечерний. Уже вдвоем мы догнали наш маленький отряд, на Асмера покосились ревниво, не рыцарь даже, а дружит с их лордом, но через несколько минут уже все общались на равных, а я вертел головой, высматривая в ночи опасность, прислушиваясь и принюхиваясь. Прямо перед нами харчевня, двери распахнуты, окна светятся и в цирюльнях, по дороге попались пара лавочек, что торгуют и ночью, а еще на улицах то и дело встречаются выставленные из домов столы, за которыми мужчины играют, пьют, горланят песни, здесь душно от запаха жареного мяса, свежих лепешек, на широких жаровнях жарят рыбу, овощи… Арчибальд проводил непонимающим взглядом водоноса, что, сгибаясь под тяжестью двух полных ведер, выкрикивает хвалу холодной чистой воде, что снимет ночной жар и даст ясность голове. – Я б не сказал, – проговорил он в недоумении, – что город в такой уж панике. – Безумной, – напомнил барон Альбрехт. – Так нам сказали. – Да-да, именно безумной! – Сэр Жерар всегда… слегка преувеличивает, – сказал Растер. – Чтобы мы побыстрее садились на коней. Сэр Торрекс посматривал по сторонам настороженно, повод натянул, ладонь все время скользит над рукоятью меча. – Похоже, – пробормотал он, – эти не страшатся Ночного Охотника. Но народу, конечно, стало поменьше. Заметили, совсем исчезли балаганы и танцоры?.. Растер буркнул: – Там самый трусливый народ. – Может быть, – предположил Арчибальд, – остались как раз те, у кого защитные амулеты на такой случай? – Или сумасшедшие, – сказал Альвар хладнокровно. – Отважных везде хватает. – Дураков, – поправил Асмер. – Отважные – это те, кто успеет сразиться с Ночным Зверем. А дураки погибнут, даже не успев понять, что случилось. – Здесь хватает тех и других, – вставил Альбрехт. – Но как их отличить друг от друга? – А зачем? – спросил Растер. Альбрехт пожал плечами. – Действительно, нам не все равно? Лишь бы налоги платили, как говорит наш сюзерен. |
