|
– Сэр Бобик, – сказал он с чувством, – я сам принесу вам из кухни самое лакомое, на что укажете! Ваша светлость, нельзя ли ему пожаловать рыцарское звание? – И сразу барона, – поддержал Арчибальд, и было непонятно по голосу, острит или всерьез. – Или хотя бы виконта, – предложил Палант с надеждой в голосе. – Я, конечно, немножко калигулист, – ответил я, – но пока еще не настолько, да. Тот все-таки был императором… Потому пусть пока побудет просто Бобиком. Это даже выше, если посмотреть с правильной стороны. Баронов у нас хоть лопатой выгребай, а Бобик – один! Сэр Жерар сказал деловито: – Я распоряжусь насчет шкуры? Пусть сделают чучело, поставим где-нибудь в зале. – И скажем, – добавил барон Альбрехт ехидно, – это мы завалили. Бобик лизнул меня в лицо, я с облегчением видел, как угасает огонь в глазах, а дыхание приходит в норму. На месте ран уже толстая кровавая корка, исхудал за ночь от большой потери крови, наверстает сегодня же на кухне. Рыцари обсуждали задушенного зверя, а я закрыл глаза и так сидел несколько минут. Даже собака разуверилась во мне и сама отправилась защищать наш город, хотя это я должен был найти и убить подлую тварь. – Во что превращаемся? – спросил я со стыдом. – Приемы, пиры, танцы, еще какая-то хрень… А подвиги, стыдно сказать, совершает домашняя собачка! Сэр Жерар сочувствующе кивал, как и все, но едва я закончил, спросил деловитым голосом: – Кстати, ваша светлость, что намерены делать с пожалованной вам Землей Дьявола? Я поморщился: – А я должен? Он несколько смешался, пробормотал виновато: – Ну, раз уж вы приняли титул рауграфа… – И что? Я просто не стал отказываться, вот и все. Пренебрег. Пусть и рауграф, мне что, жалко?.. – Так, значит… Я чувствовал, что нарождающаяся злость не даст мне провалиться в депрессию, вообще-то мне совсем не свойственную. – Сэр Жерар, – произнес я холодно и трезво, – я вижу, как судьба через множество людей и мелких событий старается связать мне руки. Ну, как преуспели лилипуты с Гулливером! Все это множество мелких и мало к чему обязывающих званий и титулов – те же нити, веревки и канаты. И вот утону в этих разновидностях графов, в смысле – повешу все титулы на грудь, как звезды, и буду ходить, выпячивая пузо. Там, кстати, тоже есть место. И вот успокоюсь и разжирею, сытый и довольный… Он смотрел внимательно, запоминая и стараясь вникнуть в мою логику, все-таки личный секретарь должен на ходу угадывать пожелания хозяина, но со мной получается трудновато, я как норовистый конь, сам не знаю, в какую сторону лягну через мгновение. – А вот хренушки, – закончил я. – Я злой, и память у меня хорошая. Уже старость скоро, а я что успел сделать? Александр Македонский ого-го что успел, даже Цезарь в моем возрасте уже во всю рубиконил… Жребий брошен! Звучит… Так что таскание бабс в постель – это не для меня. Если уж кого поиметь, то соседнее королевство. Он скупо усмехнулся. – Да, это как раз ваше… Но вам надо задержаться еще. В Тараскон пока рановато. Я отрезал: – Нет! Я уже отравлен этими миазмами! И вообще всей этой жизнью. Если задержусь еще хоть чуть, черви начнут жрать меня заживо. В Тараскон!.. К морю. Океану!.. – Флота еще нет, – сказал он холодно. – Его даже не начали строить, если вам это неизвестно. – Начали, – возразил я. – Со всего королевства в Тараскон везут лес, пеньку, канаты и все-все, что заказал Ордоньес. |
